Старый, но крепкий 4
Шрифт:
— Записи, неофициальные. Тут в основном жизнеописания, собранные практиками из других книг, большинство которых под теми или иными предлогами изымали из разных библиотек Крайслеры. Читай осторожно и не распространяйся о них.
Забрав свиток и поблагодарив хранительницу «храма слова», я сажусь за стол в зале. Разворачиваю свиток, чувствуя шершавую поверхность старой бумаги под пальцами.
Текст написан неровным почерком, местами слова выцвели или стёрлись. Явно древний свиток.
Но то, что я нахожу в
Независимые алхимики пытались публиковать свои работы среди коллег. Они стремились поделиться своими открытиями, сделать алхимию доступной для всех. Но их труды подвергались осмеянию: влиятельные члены Домов называли их глупцами, обвиняли в непрофессионализме и даже в том, что их труды опасны и неверны. Более того, каждому такому алхимику предлагали вступить в Дом — принять их правила и отказаться от своих идеалов.
А когда те отказывались… начинались угрозы.
«Прекратите опыты».
«Не лезьте, куда не следует».
Те, кто продолжал бороться за свои идеи, пропадали.
Я смотрел на строки перед собой и понимал: у меня нет шансов идти против целого дома. Они не могут не знать о тварях, угрожающих людям, а значит — просто не захотят слушать меня.
Могу ли я пойти другим путём? Вместо того чтобы пытаться убедить их, могу сделать знания доступными для других? Для тех, кто никогда не имел возможности учиться алхимии?
Эта мысль зажигает во мне искру. Сижу за столом, обдумывая эту идею.
Если я смогу упростить рецепты — сделать их понятными для обычных людей — им больше не придётся зависеть от Домов! Они смогут сами готовить зелья, лечить болезни, спасать жизни своих близких. Это будет мой первый шаг по изменению этого мира.
Я вернулся в свою комнату глубокой ночью. Свеча едва освещала стол, но мне всё равно. Я достал свои записи и начал работать.
Чертежи формул быстро заполнили страницы: я перечёркивал сложные элементы, менял их на более доступные ингредиенты, упрощал процессы.
Руки дрожали от волнения. Я чувствовал вдохновение… но вместе с ним пришло и ощущение опасности. Если кто-то узнает, что я делаю, последствия для меня будут ужасными. Либо мне придётся использовать всю свою силу против Крайслеров, что может закончиться плачевно для моего разума.
Но я не могу остановиться. Моя работа может спасти тысячи жизней, изменить мир, предотвратить то, что я видел в родном городе. И ради этого риска я готов продолжать.
Свеча медленно догорает, а на моих страницах появляются всё новые формулы.
Я закрыл дверь лаборатории и задержал дыхание. Тишина. Только я, мои записи и стол с алхимическими инструментами. В этот момент я осознал, что это место станет моим убежищем на ближайшие трое суток. После занятий времени предостаточно, а в следующие два дня наступят выходные.
Здесь
Первым делом я разложил перед собой свитки с классическими рецептами зелий — противоядий, жаропонижающих, обезболивающих, заражения крови, против туберкулеза и пневмонии, которые здесь назывались иначе. Эти формулы были известны каждому умелому алхимику, но их сложность делала их недоступными для обычных людей.
Я вспомнил лицо женщины из нашего района в Вейдаде, которая умоляла на улице случайных прохожих помочь её сыну, умирающему от воспаления лёгких. У неё не было денег на дорогое зелье, и ей пришлось смотреть, как её ребёнок угасает.
И таких примеров было огромное количество.
Я взял первый рецепт — простое противоядие от змеиного яда. Его ингредиенты включали редкие травы, которые можно найти только в горах, и дорогостоящий порошок из панциря морской черепахи. Зелье было действенно, но стоимость его ингредиентов была нелепа. Зачем использовать такие ресурсы, если вокруг нас полно доступных растений с похожими свойствами?
Я начал экспериментировать.
К полудню лаборатория наполнилась запахом трав и кипящей воды. Я пробовал заменять редкие ингредиенты обыкновенными: листья подорожника вместо экзотического корня змеиного ириса, древесный уголь вместо порошка панциря. Каждый раз я записывал результаты. Некоторые смеси получались слишком слабыми, другие — нестабильными. Но к вечеру я нашёл баланс. Новое противоядие было далеко не таким мощным, как оригинальное, но его мог бы приготовить любой деревенский житель или даже ребёнок, если бы познал рецепт и нехитрый процесс готовки.
Я почувствовал усталость, но останавливаться не хотел. В голове крутились новые идеи, новые рецепты. Если я смогу упростить одно зелье, значит, смогу упростить и другие.
Утром второго дня я проснулся на полу лаборатории — голова лежала на старых записях, плечи затекли от неудобной позы. С облегчением вспомнил, что сегодня выходной. Снаружи уже светало, но я даже не думал выходить, разве что ненадолго в столовую…
Время шло слишком быстро.
В нелепом положении меня застал Альф Нильсен. Помощник Сталевара, открыв дверь, уставился на меня с недоумением, а затем и вовсе с укором.
— Ты чего н-на полу ра-азвалился?
— Я решил, что продвигаюсь в алхимии слишком медленно, — слукавил я. — Искал способы погружения в это искусство и, кажется, нашёл… Не хочешь поработать вместе? Твои знания были бы кстати, а моя идея, уверен, тебе понравится.
Я нашел способ упростить зелья, но они теряли в силе. Чтобы сделать их мощнее, мне нужно было универсальное средство. И я придумал масло для усиления лечебных зелий. Осталось самое сложное: изобрести его, вычленить из зыбких алхимических формул.