Статьи, дневники, замыслы
Шрифт:
— Он мне никогда не нравился, — говорит кто-то из напарников шепелявого по столу.
— Ага, стремный какой-то.
— Он по вене мазался до того, как его сюда притащили.
Ничего такого мне Кирби не рассказывал, хотя за все время нашей «дружбы» мы сказали друг другу даже меньше слов, чем эти балаболы по соседству. Но я смутно помню, что с момента его появления тут, прошло какое-то время, прежде чем Кирби начал выбираться из своей норы.
Я
— Эй, — шепчу в маленькое зарешеченное окошко. — Кирби, ты там?
Какое-то время не раздается ни звука, но потом я слышу слабое шевеление и прихрамывающие шаги.
— Ты там как? Живой? Сильно досталось?
Я еще раз осматриваюсь и убедившись, что за мной никто не следит, достаю из рукава утащенную с ужина куриную ногу с куском сыра. Протаскиваю через решетку. Жду, пока в темноте появятся его избитые в кровь тонкие пальцы.
Какое-то время оттуда раздаются только звуки чавканья.
А потом снова пальцы Кирби — переломанные, вывернутые так безобразно, что даже у меня к горлу подкатывает тошнота. Но он все равно каким-то образом умудряется обхватить прутья и потянуть себя вверх.
Я вижу только край его лица, но это просто пиздец.
Месиво.
Я вздрагиваю и с трудом сдерживаюсь, чтобы не отшатнуться.
Кирби медленно улыбается на половину беззубым ртом и шепчет:
— Я знаю, как отсюда сбежать, Король. Я не буду, блядь, их марионеткой.
Он всегда был отбитым. И я всегда ему страшно завидовал, потому что у меня самого кишка была тонка творить хотя бы половину той дичи, которую творил Кирби.
Но сейчас мне хочется быть таким же смелым как он.
— Я с тобой, — говорю уверенно и твердо. Кажется, даже если на пути нашего побега встанет вооруженная охрана, я все равно готов рискнуть.
— А если больно будет — расплачешься? — он улыбается еще безобразнее.
Я могу сказать, что ни разу не ревел, даже когда меня лупили ногами по еще не сросшимся ребрам, но держу рот на замке, потому что знаю — доказать, что я не плакса, можно только делом.
Будильник на телефоне вторгается в мой очередной кошмар бархатным голосом Синатры. Открываю глаза, разглядываю потолок, пытаясь снова разглядеть там силуэт Нимфетаминки, но теперь там просто идеально гладкая белизна с оттенками серого.
Почему в последнее время так часто снится дерьмо из моего прошлого? Несколько лет до этого
Обычно в выходные я валяюсь в свое удовольствие, плаваю, а потом нахожу развлечение дома. Меня трудно назвать домоседом, но не для того же я строил свой собственный «пряничный домик», чтобы приходить в него только переночевать. Сегодня, впрочем, будет исключение из правил, потом что даже долбаный кошмар никак не облегчил мою потребность потрахаться. Было бы странно думать, что тело никак не отреагирует на мои игры с Аней, но, честно говоря, я был уверен, что напряжение не будет настолько долгим. И вот утром мне буквально неудобно ходить. Нужно с этой херней что-то делать, пока не проснулась Нимфетаминка: что-то мне подсказывает, что вид ее смущения точно никак не облегчит мои страдания. А нам сегодня предстоит провести бок-о-бок минимум полдня.
Я забегаю в душ, несколько минут, сцепив зубы, поливаюсь ледяной водой.
Переодеваюсь, беру спортивную сумку и еду в зал.
У меня достаточно места, чтобы организовать себе личное спортивное пространство с любым, даже самым навороченным и экзотическим оборудованием, но ходить в обычную «железку» за столько лет стало уже чем-то вроде ритуала. Большой плюс в том, что я могу позволить себе ходить туда в любое время — рано утром или поздно вечером, когда кроме меня там всего парочка таких же упоротых качков.
Сегодня приходится немого выбиться из своего тренировочного распорядка и вжарить на всю катушку, чтобы потом плестись в душ на слабых, дрожащих ногах. Образы Нимфетаминки из головы это не особо выветрило, но зато и сил на эрекцию не осталось. По крайней мере, такую угарную. Я несколько секунд сражаюсь со своими чертями, но все-таки поддаюсь соблазну и пишу Ане:
Я: Забористо потрахался с тренажерами, еле хожу. Теперь твоей девственности ничего не угрожает.
Представляю, с каким лицом она это прочитает.
Выхожу — и слегка охреневаю, потому что натыкаюсь на ту, чье появление возле моей тачки меньше всего ожидал увидеть.
Кузнецова.
Стоит и нервно постукивает каблуком об тротуарную плитку. Наверное, довольно долго тут трется, потому что я замечаю парочку приличных выбоин.
Какого хрена?
Откуда она тут?
Первая мысль, что это работа моей прилежной гостьи, но потом вспоминаю, что она при всем желании не могла бы этого сделать, потому что вообще не в курсе таких подробностей. А учитывая то, что сегодняшний мой визит вообще не запланированный, значит, постарался кто-то другой. Кто-то из тех, кто в курсе, что я здесь в восемь утра в субботу. Тёлка с ресепшена?
— Грей! — Оля замечает меня, перестает ковырять пуговицу на плаще и поправляет волосы хорошо знакомым мне жестом.
Странно видеть ее вот так, лицом к лицу, спустя столько лет.
Сколько раз прокручивал в голове нашу возможную встречу и всегда это было как-то более натурально, типа, мы могли бы просто где-то случайно пересечься. Непонятно, правда, где, потому что даже пока мы были женаты и я был по уши в нее влюблен, было очевидно, что все наши общие интересы начинаются и заканчиваются исключительно в постели. Но я все равно ее любил. И продолжал любить еще несколько лет после того, как она меня бросила.