Статьи, дневники, замыслы
Шрифт:
От всех этих мыслей нервно дергается глаз.
— Я не знаю. — Стараюсь чтобы мой голос звучал уверенно. Я ру ей дважды за пять минут, и это буквально больше, сем за всю нашу жизнь. — А почему ты спрашиваешь?
— Ну, думала, может он что-то тебе сказал. — Марина пожимает плечами и продолжает поглощать омлет со сверхзвуковой скоростью.
У меня немного отлегает от сердца.
— Грей о своих планах передо мной не отчитывается. Мы просто деловые партнеры.
— Ну да, — хихикает сестра. — Только ты об него глаза чуть не сломала.
— У кого-то слишком буйное воображение. — И
Лицо сестры скисает за секунду.
Но как говорится, деваться. Подводной лодки ей все равно некуда. И даже всемогущий все разрешающий Влад не явится, чтобы спасти ее от злой сестры-дракона.
Весь следующий час мы с Мариной буквально воюем. Никогда не думала, что это такая проблема — найти общий знаменатель между тем, что хочу я и тем, что надо ей. А ведь я была уверена, что ей вообще все равно. Но нет же, нужно и чтобы из языков учили минимум три иностранных, и чтобы была спортивная секция, и кружки не абы какие, а театральный и музыкальный.
Я мысленно издаю еще один трубный стон, когда найти примирение у нас получается на гимназии имени Шевченко.
Той самой, которую предлагал Грей.
Может, я проспала явление в наш мир Дьявола в обличие Влада Грея?
Сам он приезжает только к двум, когда я занята поисками квартиры, а Марина вытребовала свой законный час на аниме.
Я знаю, что он пришел, потому что замечаю его фигуру в дверном проеме, когда Грей идет к лестнице. На кухню даже не заглядывает. Я прислушиваюсь — с Мариной здоровается, они недолго о чем-то разговаривают (кажется, делятся планами на игровечер), а потом он поднимается наверх.
Мне при этом не сказав ни слова.
Даже взглядом не удостоив.
Как будто вчерашней «победы» ему оказалось достаточно, чтобы потерять ко мне любой интерес.
Ну, что ж, наверное, это к лучшему? По крайней мере теперь он не будет высмеивать мою отвратительную невинность.
Но я была бы страшной лгуньей если бы не признала — его показательный игнор меня обижает. По непонятной причине задевать так глубоко, будто мы знакомы целую вечность. И этот огромный дом вдруг становится ужасно тесным до такой степени, что я сгребаю в охапку все свои записи и планшет, и галопом выбегаю на улицу. Сегодня уже не очень тепло и немного накрапывает дождь, но даже на веранде под навесом мне немного свободнее. Осмотревшись, занимаю место в ротанговом кресле, делаю маленькую дыхательную гимнастику, чтобы сосредоточиться и снова пытаюсь вернуться к делу.
Список квартир для съема пришлось сократить до ближайших с гимназией районов, чтобы Марине не пришлось добираться на перекладных. После сделки мне достанется приличная сумма, но все равно придется экономить каждую копейку — как только пройдет год, в течении которого мы с Владом будем обязаны сотрудничать, я планирую вернуться в Штаты, к своей налаженной жизни, своим старым привычкам и жизни, о которой мечтала, как только спустилась впервые переступила порог Международного аэропорта Сан-Франциско.
Мне снова приходится делать проклятую гимнастику, потому что одновременно с воспоминаниями о той моей жизни, приходит
— Доброе утро, Ань.
Голос Грея вторгается в мое самобичевание так неожиданно, что заставляет меня подпрыгнуть на на месте. Только в последнюю секунду успеваю подхватить почти свалившийся с колен телефон. Вот было бы «чудесно» разбить подарок Влада на следующий же день.
— Добрый день, скорее.
Все хрупкие предметы на всякий случай убираю на стол.
На Грея стараюсь не смотреть, хотя отмечаю, что он сменил спортивные штаны на какие-то модные, мешковатые, с карманами на коленях. Выше взгляд не поднимаю, боясь случайно напороться на его взгляд. Мало ли как он смотрит на меня после всего случившегося. Скорее всего считает мою девственность просто выдумкой, попыткой набить себе цену в его глазах. Я так легко поддалась ему за такой короткий срок, что сама себе уже не до конца верю.
«Не садись, не садись, — мысленно повторяю как заклинание, искоса наблюдая за кедами Влада всего в метре от меня, — не садись, пожалуйста…»
Но чуда не случается — Грей плюхается в соседнее кресло, вытягивает свои длинные ноги.
Молчит.
Ну да, видимо, собирается с мыслями как бы так поделикатнее сказать, что я. — пропащая женщина. Хотя, о чем это я? Где Влад Грей, а где — деликатность. В его словарном запасе достаточно слов (не обязательно матерных), которыми легко можно опустить меня до уровня плинтуса. Возможно даже ниже.
Но проходит минута, две, десять — а Грей продолжает молчать.
Ладно, хорошо!
Я захлопываю блокнот, разворачиваюсь к Владу корпусом и, набрав в легкие побольше воздуха, выпаливаю:
— Можешь думать обо мне что угодно, Грей, но то, что случилось ночью — было со мной впервые. — Дыхания на последние слова категорически не хватает, поэтому они сливаются в непонятную скороговорку. — Если бы я могла как-то вернуть время назад и отменить все это — я, поверь, уже давно бы это сделала!
— Начала вроде неплохо, Нимфетаминка, — он задумчиво потирает щетинистый подбородок, — а в конце слилась в какую-то хуйню. Ты кончила, твоя драгоценная невинность цела и невредима — что, блядь, ты отматывать-то собралась?
Грей не улыбается.
Он как всегда говорит грубые и ужасные вещи, но я почему-то думаю только о том, что впервые вижу его таким… напряженным. И даже не знаю, что пугает меня больше — тот факт, что я успела так сильно его изучить (когда и почему?!) или то, что он действительно не улыбается и даже не кривляется.