Статьи, дневники, замыслы

Вертов Дзига

Даже странно, что в итоге сумка вообще наполовину пустая.

Дверь в комнату Ани приоткрыта. Но стучаться я хрена с два буду.

Закидываю сумку на плечо, захожу внутрь, стараясь не смотреть по сторонам. Еще мне для полного пиздеца в башке не хватало напороться на ее этот фирменный взгляд «а я ведь догадывалась, что ты — говно».

— Ключи, — кладу свою связку на комод. — Твою тачку доставят завтра — катайся, но охрана будет всегда в хвосте. Придется потерпеть, пока я решаю проблемы. Все вопросы решай через Дэна — я предупрежу.

—

Ключи? — ее голос где-то у меня за правым плечом. — Грей, что происходит?

— Избавляю твои невинные флюиды от тлетворного влияния моего женатого духа.

Нужно смириться — хотя бы на время — что она меня все равно не услышит. Так что и зацепляться не стоит.

— Это мой дом, Ань, — предвижу, просто вот, блядь, по вибрациям ее мыслей чувствую следующий вопрос. — Всегда был моим и только моим. Сюда никто не придет. Охрана предупреждена и знает, что делать, если вдруг… Но «вдруг» не будет.

— Мне здесь неуютно, Грей.

— Ты врешь. Не делай так больше, Нимфетаминка.

— Кто бы говорил про вранье, Грей. Но пусть будет по-твоему — мне теперь здесь неуютно, — поправляет саму себя.

Ну еще бы! Что же еще ты могла сказать, умница-отличница!

Стискиваю челюсти, в сотый раз за последний час напоминая себе, что вот это дерьмо в ее голове слеплено в том числе и моим «любимая-жена-есть-не-могу-как-хочу-вернуть».

— Сделай над собой усилие, Ань — просто, блядь, не добавляй мне проблем. Дай знать, когда созреешь поговорить.

Я выхожу до того, как она сморозит еще одну гениальную глупость.

Хотя Аня вряд ли понимает, что для меня, человека живущего на противоположном от слова «терпение» полюсе, вот это все — просто вершина эволюции. Я бы за такие выебоны даже Дину хуями обложил бы без зазрения совести.

Да ну в пизду все.

Мне нужна моя рабочая на двести процентов голова.

Без этой целомудренной принцесски в ней.

Глава двадцать восьмая: Аня

Мой разбушевавшийся от нервов организм успокаивается только ближе к вечеру.

Я просто сижу в комнате как призрак на привязи и боюсь выйти за порог, чтобы вдруг не случилась очередная «приятная неожиданность». В последнее время они сыпятся на меня как из рога изобилия. Как нарочно где-то поблизости подкарауливают.

Но все-таки приходится взять себя в руки, вспомнить, что даже если мне кусок у горло не лезет, это не повод держать сестру голодной. В гостиной на удивление тихо — Марина спит, свернувшись калачиком на диване, хотя на часах еще нет и семи.

Совсем, как накануне вечером.

Я сглатываю неприятный ком, потому что вслед за этим в голову лезут воспоминания и о том, чем мы с Греем занимались в моей спальне.

«Ты врешь, Нимфетаминка», — всплывает в памяти

голос Грея я его лицо в тот момент, когда он отчитывал меня словно пойманную на списывании школьницу.

Ужин готовлю на быструю руку: паста с базиликом и пармезаном, две куриных отбивных, салат. Руки как будто выкручивает из локтей, потому что вся эта ситуация максимально… не понятная. Триггерная. Странная в принципе.

Я как будто успокаиваюсь, даже нахожу правильные слова, почему произошло так, как произошло. Из той задницы, откуда меня вытащил Грей, у меня все равно был только один выход — буквально к нему за спину, в прямом и переносном смысле слова. Но он ведь мог просто сказать что жена — настоящая, а не бывшая.

Он ведь мог.

Я ему ни слова не правды не сказала!

Про неуютный дом не в счет, тем более, что я правда чувствую себя максимально стрёмно, ожидая, вопреки его словам, что в любой момент здесь может нарисоваться Ольга Кузнецова и все это превратится в безобразную сцену прямо на глазах моей младшей сестры.

И когда в голове разворачивает такой вариант развития событий — все мое понимание испаряется к черту. Хочется схватить трубку и не сдерживаясь наговорить Грею все, что я думаю о нашей «честной сделке». Даже пару раз беру в руки телефон, но, слава богу, мне хватает благоразумия вовремя остановиться.

Я накрываю на стол, бужу Марину, отправляю ее умыться.

Ставлю чайник, готовлю чашки.

На автомате, как робот.

— Аня, — Марина как альпинист взбирается на высокий стул за кухонной стойкой. — Ты лишнюю тарелку поставила.

Я закрываю лицо ладонями.

В горле болит из-за невозможности разреветься навзрыд.

Что ты там говорил, Грей? Не врать тебе?!

Я все-таки беру телефон.

Нахожу нашу переписку.

Снова икается от его этого «Ошибка эволюции».

Я: ТЫ СДЕЛАЛ МНЕ БОЛЬНО, ГРЕЙ!

Я: Я ПРОСИЛА НЕ ДЕЛАТЬ МНЕ БОЛЬНО!

У меня ноль иллюзий насчет того, что он прямо сейчас мне ответит. Но все равно становится немного легче. Ну вот и меня настигло знаменитое женское: «Я еще не договорила!»

— Что у вас случилось? — спрашивает Марина, глядя на меня каким-то затравленным взглядом. — Ты Влада чем-то обидела?

— Конечно! — всплескиваю руками и гомерически смеюсь.

Телефон пикает входящим сообщением.

Надо же, не прошло и пары минут.

Кажется, это будет самое быстрое в мире прощание по телефону.

Но там нет ни слова. Ни единой буквы, буквально.

Там фото.

Грей топлес, со спущенными ниже резинки трусов спортивными серыми штанами.

Вид сверху. Стаканчик с каким-то десертом в свободной руке, вены на которой вьются так, что одну эту руку можно считать за безобразную порнографию для самый искушенных взрослы девочек.