Стая
Шрифт:
Тонкий девичий палец коснулся шрама на его шее, провел по коже, обдавая ее прохладой. Отрицая вину Айши, Волк усмехнулся:
— Ты позволила мне проститься с моим ярлом. Разве за это просят прощения?
— Значит, ты видел его? — оживилась Айша. — Я рада…
Разговор затягивался. С белых плеч Харека капал стаявший снег. За спиной Айши застонал, заворочался Хаки. Открыл глаза, приподнялся на локте. Увидел Волка, все понял, попытался дотянуться до оставленного на лавке у изголовья оружия. Не смог, опрокинулся на бок, взвыл от отчаяния. Харек отвернулся.
Айша понимала почему — Волк не желал видеть своего врага слабым. Он поступал так же, как поступил когда-то сам
— Прощай, — в спину уходящему Хареку сказала Айша.
— Прощай, — всхипнула, выпуская его, дверь.
Ноги Айши подломились, она села рядом с вздрагивающим в бессильных рыданиях Берсерком, обхватила ладонями его голову, ткнулась лбом в его пылающий в горячке лоб и, впервые в жизни, заплакала.
Когда нападники ушли, а Хаки вновь впал в беспамятство, Айша выбралась наружу. Проваливаясь в сугробы, она добралась до рабской избы, толкнула плечом дверь. Внутри было холодно и пусто. Отворять выгоревшую дотла воинскую избу, из-под двери которой еще сочился пахнущий горелым человеческим мясом дым, притке не хотелось. Бухнувшись перед избой на колени, она нарисовала на снегу прощальный знак, попросила у богов милости к убитым воинам. Отдельно попросила за Слатича — он стал ей почти родным. Поднялась, всхлипывая, побрела обратно к избе Хаки. Отныне все было решено — остались только она и тот, кого она сама себе назначила…
Войдя, Айша сняла полушубок, обтрясла с него снег, почему-то вспомнила Харека — его белую-белую от снега фигуру. Усмехнулась. Что ж, из нее получилась неплохая вершительница судьбы — она сама выбрала себе назначенного и сберегла его от Белой… То есть от несущего смерть «белого»… Впрочем, какая сейчас была разница?
— Они ушли?
Ей стоило больших усилий поднять Хаки обратно на лавку. Он был таким тяжелым. Но Айша справилась.
А теперь, лежа на лавке, он в упор смотрел на нее, вопрошал, будто обвиняя в чем-то:
— Они ушли?
— Да, они ушли, — Айша присела к затухающему огню, подбросила дров, протянула руки над пламенем. Тепло приятно защекотало пальцы.
— Мои люди мертвы?
— Да, Я попрощалась с ними за тебя.
— А мои рабы?
— Они взяли Гутхорма и Рагнхильд. Я видела следы повозки. Остальные разбежались или пошли с ними.
Какое-то время Хаки молчал. Огонь пожирал дрова, лизал теплом Айшины ладони.
— Почему ты не ушла? — прервал тишину Берсерк.
— Я хотела остаться с тобой.
— Я скоро умру.
Было бы глупо и дальше отрицать очевидное. Айша не стала.
— Я тоже, — сказала она, не поворачиваясь.
— Ты поможешь мне умереть достойно?
— Я же осталась, — ответила Айша.
Вот и свершилось пророчество деда, и она, едва отогнав смерть от Хаки, сама становилась ею, чтобы помочь ему умереть…
— Всю жизнь я шел по чьему-нибудь следу. Я искал свою добычу, как волк ищет оленя, Я хочу пойти за врагами, разорившими мой дом, и сразиться с теми, кто убил моих людей, — сказал Хаки.
— У тебя не хватит сил, — возразила Айша.
— Я — зверь Одина. Один даст мне силы. Айша пожала плечами.
Они шли до утра. Верно, Хаки впрямь был зверем Одина, и бог одарил напоследок его своей силой — иначе как бы Берсерк сумел подняться с лавки и выпить, не пролив ни капли, целую плошку сваренного Айшей зелья, которое глушит боль и придает бодрости? Затем он взял с постели меч, накинул на смятую в постели рубашку полушубок и, не вдевая меч в ножны, поплелся вслед за ушедшими нападниками. Сперва он шел сам, спотыкаясь, утопая непослушными ногами в сугробах, падая от порывов ветра. Но когда они спустились
К утру вьюга ослабила натиск, ветер стал ленивее швырять колкий снег в лицо путников, Нависшие над озером темные тучи не открывали солнца, а следы от полозьев окончательно скрылись под снегом.
Почуяв неладное, Хаки налег на притку сзади, почти коснулся губами ее уха, прошептал сипло:
— Мы идем по кругу…
— Да.
Она потеряла след. Она больше не знала, куда идти.
— Стой.
Слушаясь мужского голоса, Айша остановилась, осела в сугроб. Ей не было больно, хотя руки стали красными и пальцы опухли, будто их разваривали в кипятке. И лицо не горело, как поначалу, обжигаясь о летящий навстречу снежный жалящий рой. Под полушубком давно ползал холод, окутывал Айшу белым ледяным коконом. В коконе ей было спокойно и уютно. Хотелось закрыть глаза и провалиться в него насовсем…
— Держи.
Айша вздрогнула, подняла голову. Хаки протягивал ей меч, рукоятью вперед. На блестящем лезвии застыла тонкая наледь.
— Я не смогу, — прошептала Айша. Объяснила: — Я слишком ослабла…
— Тогда пусть озеро и Один помогут тебе. — Одной рукой Хаки воткнул меч рукоятью в снег. Острие пронзило снежный воздух, коснулось живота Берсерка. — Ты будешь держать меч внизу, чтоб он не упал. Держи крепко.
Айша кивнула. Она уже поняла, что замыслил Хаки. Он хотел умереть от оружия, как воин. А ее назначением было принести ему желанную смерть. Так рассудили боги. Еще давным-давно. И боги привели их сюда, на это озеро…
Притка всхлипнула, схватилась обеими ладонями за рукоятку, уперлась локтями в снег. Затем вытянула ноги, зажала меч еще и коленями.
Хаки снял полушубок, рубашку. Рана на его боку сочилась зеленым гноем, черная, свисающая с ее краев кожа раскачивалась под порывами ветра. Грудь Берсерка покрылась мурашками. Он запрокинул лицо к серому небу, развел руки в стороны, будто собирался взлететь. На миг Айше показалось, что будь обе его руки целы — он взлетел бы, и только обрубленная рука не позволяла ему оторваться от земли.
— Пусть тот, кто виновен в смерти моих людей, заплатит жизнью! Пусть умрет тот, кто ляжет с женщиной, которую украл у меня! Пусть дух мой достигнет пределов Вальхаллы, но Хеймдалль [187] вновь отворит предо мной ворота и вернет душу мою на это место, когда придет время отмщения! Пусть враг мой канет в воды озера Ренд, там, где моя кровь окропит его лед! [188] Лишь этого прошу у тебя, великий Один!
Айша зажмурилась, вцепилась в меч.
187
В скандинавской мифологии — страж ворот Асгарда, жилища богов-асов.
188
Согласно «Саге о Хальфдане Черном», спустя несколько лет Хальфдан-конунг со своими людьми утонет в том же самом озере Ренд. Они будут зимой переходить озеро по льду. Лед проломится.