Стажер магического сыска

Гладкая Юлия Борисовна

— Как вы? Вы живы? — рядом с ним присела девушка в простом сером платье и осторожно положила руку ему на плечо. — Вы в порядке?

Глеб откашлялся, поморгал, разгоняя пляшущие в глазах чёрные круги. Взглянул на девушку. Он с трудом, но всё-таки узнал ту самую служанку, за которую покойный Бакунин сначала получил в морду, а потом и пулю промеж глаз.

— Нормально, — прохрипел Глеб, — жить буду.

По всему телу растеклась омерзительная слабость, так что хотелось просто прилечь на землю и не вставать. Переборов себя, он всё-таки поднялся на ноги.

— Простите,

что так поздно, — виновато сказала девушка. — Я растерялась и не знала, что делать.

— О чём вы говорите? — Глеб помотал головой. — Где полиция?

— Здесь никого нет, — она отвела глаза, будто боясь, что её сейчас отругают. — Я специально это кричала, чтобы он испугался.

— Что же, чертовски умно. Благодарю вас, сударыня. Вы мне жизнь спасли. Если бы не ваше случайное появление, уже в морг бы поехал.

Служанка смутилась.

— Не стоит вашей благодарности, я должна была предупредить вас раньше…

— Предупредить? О чем это?

— Я подслушала, что он хочет сделать, — служанка перешла на тревожный шепот.

— Кто этот — он?

— Это был Горлицкий, — она мотнула головой, показывая на неподвижное тело, лежащее на мостовой. — Который убежал это его слуга. Господин Горлицкий приходил после дуэли в дом господина Бакунина. Был пьян, громко кричал, ругался, и я услышала… Что… Что… В общем, он хочет вас убить. Говорил, что такой… Называл вас нехорошими словами. Сказал, что, дескать, вы недостойны честной дуэли и вас надо просто зарезать, как… Извините, не хочу повторять такие слова. Я хотела вас предупредить, пришла в полицейский околоток, но мне сказали, что вы уже куда-то ушли. Тогда я решила проследить за господином Горлицким, надеясь, что смогу как-то вас успеть оповестить. Но получилось только так.

Она виновато вздохнула и шмыгнула носом.

— Вот же трусливый сукин сын, — пробормотал Глеб. — Про честь там ещё что-то бубнил, гад.

Он сплюнул.

— Спасибо вам, сударыня, только благодаря вам вообще жив остался сегодня. Если бы не ваша храбрость и сообразительность, всплыл бы я завтра где-то в реке.

— Не стоит, господин, — сказала служанка. — Вы единственный, кто в жизни заступился за меня. Вы рисковали за меня жизнью, хотя я того и не достойна…

— Не говорите так. В вас смелости и чести гораздо больше, чем у большинства аристократов, сударыня.

Глеб нагнулся, постанывая от боли в ребрах, поднял цилиндр, стряхнул с него пыль.

— Ещё раз благодарю вас за своё спасение, я ваш должник, — сказал он, взял ладонь девушки и прикоснулся к ней губами.

По телу пробежала волна чужих эмоций: смущение, радость, благодарность с крохотной капелькой вины. Девушка поклонилась, даже в неярком свете фонарей было видно, как покраснели её щеки.

— Теперь попробую добраться до дома, мне надо как следует отдохнуть, — сказал Глеб, надевая цилиндр. — Надеюсь, на этот раз по пути меня никто не убьёт.

Глава 9

Несмотря на вечерние перипетии, утром Глеб появился на работе одним из первых. Дежурный зевая, кивнул ему в знак приветствия, после чего уткнулся носом в свежий номер Парогорского

вестника.

Глеб дошел до кабинета Анны, постучал и прислушался. Тишина. С нескрываемым удовольствием он отметил, что пришёл даже раньше начальницы, поэтому прислонился к стене и, прикрыв глаза, стал ждать.

Ночь прошла так себе. Побитые рёбра ныли, голова кружилась после внезапного использования магии. Зато Глеб порадовался, что всё же может использовать и боевую энергию. Правда он и сам не понял, как это вышло, а хорошо бы было разобраться. Наверное, стоило навестить Андрея, он поди и об этом рассказать может.

Мысли текли вяло, хотелось вернуться домой, рухнуть на кровать и уснуть. Торопясь на службу он даже не перекусил, впрочем и мелочи в кармане оставалось всё меньше, а значит стоило экономить даже на еде.

— Если вы решили, что тут идеальное место для сна, то это сильное заблуждение, — услышал он сквозь накатившую дрёму голос Анны.

— И вам доброе утро, Анна Витольдовна, — отозвался Глеб, открывая глаза. — Вот, как видите, пришёл заранее, как пташка рассветная.

— Похвалы не ждите, это ваша прямая обязанность, — отрезала Анна, входя в свой кабинет.

Глеб зашёл следом за ней и остановился у порога, ожидая, когда начальница даст ему задание, но Анна не торопилась, словно нарочно тянула время. Сначала не спеша сняла пальто и устроила его на вешалке, затем вытащила какую-то папку из шкафа и долго шуршала бумагами, перекладывая их из одной стопки в другую.

Всё это время Глеб размышлял, стоит ли говорить Анне про вечерний поход к губернатору или покамест не торопиться? Что если её вовсе не обрадует его рвение? Ещё решит, что задумал лезть вперёд начальства и точно выгонит.

Он вздохнул и тут же под ребром заныло. Это вернуло Глебу к событиям прошлого вечера, а именно стоит ли говорить о них? Что вообще сказать? Что возможно убил ещё одного человека? Мол, поищите его в кустах. Или в морге, где-то да лежит. Или что его спасла девушка? Как бы и ей теперь тоже не грозила опасность. Этот Горлицкий тип совершенно неадекватный, как и его покойный дружок Бакунин. М-да.

Выходило, что и про это рассказывать нельзя, да что там нельзя, молчать надо, как рыба об лёд. Едва ли узнав о нападении Анна устроит арест бандита и допрос. Скорее подожмёт губы и скажет что-то типа: «Опять вы во что-то вляпались? Привыкли в своей деревне в коровьи лепёхи наступать, так и тут в городе, из одной перипетии, да в другую? Вон отсюда к матушке под крыло, пусть у нее голова за вас, непутёвого болит, а я пас».

Глеб поморщился и сам себе кивнул. К гадалке не ходи, так всё и случится. А попадаться на глаза тем, кто давно знал «старого Глеба», особенно родственникам, решительно нельзя.

В итоге он так и не признался о посещении дома с колоннами, и молча наблюдал за тем, как Анна игнорирует его присутствие.

Вот начальница принялась за письмо, затем ещё одно, следующее… И только спустя полчаса всё же взглянула на Глеба:

— Вы всё ещё тут?

— Пока не получил других распоряжений, именно так, — заверил он Анну, про себя добавив нелестных эпитетов.