Стажер магического сыска
Шрифт:
— И как давно вы её видели в последний раз? — спросил Глеб.
— Елизавета Михайловна уже третий день как дома не появлялась, — ответил перепуганный слуга. — Как вышла третьего дня в свой госпиталь, так с тех пор ни слуху, ни духу.
— А что Михаил Германович? — поинтересовался Глеб, чувствуя внутренний азарт, что сумел напасть на верный след. — Как думаете, он знает? Или наоборот, весь извёлся, места себе не находит?
— Он тоже не знает, — закивал слуга, — отправлял своих подручных, ну, из тех, которые в охране, искать её повсюду. Который день ходит сам не свой, то в апатии,
Любопытно. Глеб потёр подбородок. Значит, получается, Елизавета исчезла в тот же день, что и убили несчастного библиотекаря. А папенька, если верить слуге, знать не знает, где сейчас губернаторская кровиночка. Неужели эта очаровательная миловидная девушка с большими карими глазами — хладнокровная убийца, пустившаяся в бега?
— Чудесно, — сказал Глеб, вынырнув из раздумий. — Благодарю за помощь. Больше не задерживаю. Но о нашем с вами разговоре Михаилу Германовичу — ни слова.
— Само собой, — поспешно ответил слуга и пулей вылетел из бакалейной лавки, забыв в ней свою корзинку.
Глеб вышел на улицу. Обо всех новых деталях срочно следовало рассказать начальнице.
— Анна Витольдовна! — выкрикнул он, врываясь в порыве чувств без стука в её кабинет. — У меня есть новые улики, по делу об убийстве библиотекаря!
— Глеб Яковлевич, — сказала она, как всегда невозмутимая. — Во-первых, извольте стучаться, прежде чем входить. Во-вторых, вам бы не помешало привести себя в подобающий вид до того, как захотите провести доклад. Вы мне уже весь кабинет залили льющейся с вас водой.
— Извините, — Глебу не сиделось на месте, так его жгло изнутри желание поскорее поделиться находками и соображениями. — Но, возможно, дело очень и срочное.
Анна Витольдовна вздохнула, словно выслушивала оправдания нерадивого ученика, почему у того вся форма в грязи и табаком пропахла.
— Учтите мои замечания на будущее, — сказала она. — Сейчас излагайте, я вас внимательно слушаю.
Глеб торопливо, сбиваясь с одного на другое, начал пересказывать всё, что успел разузнать за день. И про найденную им в библиотеке брошь, и про то, что Елизавета не показывалась на службе в больнице уже который день и, самое главное, про разговор с губернаторским слугой. Это заняло довольно много времени, так что посреди его монолога успел прийти Кузьма Макарович и принести чайник с горячим чаем и две чашки.
— Вот я и думаю, — закончил Глеб, обжигая горло горячим напитком. — По всему же получается, что Елизавета и завалила несчастного библиотекаря!
— «Завалила»? — переспросила Анна Витольдовна, до той поры молча и внимательно выслушивавшая его сбивчивый доклад. — Извольте выражаться так, чтобы вас понимали. А не использовать в речи слова, более подходящие для офень и биндюжников. Это непрофессионально.
— Ну, в смысле, убила, — смущённо поправился Глеб. — Все улики на неё указывают!
— Вот как, — начальница погрузилась в раздумья. — Хм, и что вы предлагаете?
— Как что? — изумился Глеб. — Сейчас берём сотрудников, едем в дом губернатора и приказываем ему, чтобы он сдавал, куда могла его дочка сбежать. Может, она прячется в каком-нибудь
— Любопытная идея, — холодно сказала Анна Витольдовна. — Брошь, найденная вами, выглядит как действительно важная улика. Хвалю. Надо будет осмотреть её подробнее. Но что касается того, что Елизавета Михайловна не показывалась в больнице уже несколько дней, здесь, увы, криминального ничего нет. Работает она там на добровольных началах. Захотела — пришла, не захотела — уехала по своим делам. Это ещё ни о чём не говорит. Что касательно того, что она и дома не появлялась уже несколько дней и что Михаил Германович ведёт себя подозрительно, здесь снова всё косвенно.
Воронцова сделала многозначительную паузу.
— Тому может быть множество причин, о которых слуга, которого вы расспросили, мог и не знать. Даже если Елизавета сейчас в бегах, вы наивно полагаете, что любящий отец выдаст родную дочь? Глеб Яковлевич, право слово, вы не маленький мальчик, пора научиться разбираться в людях. Он предпочтёт сам сесть в тюрьму, но не позволит обидеть любимую дочь. Тем более, когда у нас с вами на руках нет неопровержимых улик. Рассмеётся нам в лицо и выставит за ворота, вот и весь разговор будет, если мы с порога начнём раскидываться обвинениями и предположениями.
— Что же нам делать? — обескураженно спросил Глеб, которому, тем не менее, польстило это «у нас с вами».
Прежде чем ответить, Анна Витольдовна аккуратно, двумя пальчиками взяла чашечку и сделала несколько глотков чая.
— Вот что, — наконец сказала она. — Скажите Кузьме Макаровичу, пусть прогревает служебный паромобиль. Заедем к Михаилу Германовичу. Просто побеседовать. Поинтересуемся делами, спросим, всё ли хорошо у Елизаветы, не заболела ли. А там уже узнаем, скрывает ли он что-то от полиции или нет. Не стоит действовать сломя голову. Вы, Глеб Яковлевич, поедете со мной. Вам полезно будет послушать, как надо проводить подобного рода деликатные опросы.
Когда автомобиль, мелко вибрируя и посекундно чихая паром, остановился напротив особняка Шмита, Анна Витольдовна с Глебом вышли из машины. У ворот дежурила всё та же парочка охранников, промокшая до нитки.
— Вам назначено? — хмуро спросил один из них.
— Нет, — ответила начальница. — Передайте Михаилу Германовичу, что к нему госпожа Воронцова.
Охранник перевёл угрюмый взгляд на Глеба.
— С протеже, — ледяным тоном добавила она.
Привратник ушёл и через несколько минут вернулся, широко распахнул ворота.
— Проходите, — сказал он. — Господин Шмит ожидает вас.
Губернатор принял их всё в том же кабинете. Выглядел он куда хуже, чем вчера вечером. Лицо бледное, покрасневшие глаза, под которыми залегли тёмные круги. Весь его вид свидетельствовал, что он находится в жутком нервном расстройстве и не может спать. Увидев Анну Витольдовну он, однако, поднялся ей на встречу и как будто даже немного расцвёл, но заметив за её спиной Глеба, желваки его напряглись, а в глазах блеснула злоба.
— Госпожа Воронцова, — тем не менее весьма мягко сказал губернатор, — всегда рад вас видеть.