Стебалово
Шрифт:
Скинув туфли, она забралась на кровать. Рядом запрыгнул ее очаровательный бой-френд.
– В какие игры играем?
– неуверенно поинтересовалась хозяйка.
– Серафим и семь разбойников, - ответил убийца.
– Что-то новенькое, - догадалась Эммануэль.
– Свежак.
– Ну, так как?
– О, это очень простая игра. Бери картинки - не лажанешься.
– Коварные у тебя картинки, - сразу же расчухала она.
– Твои картишки - не мои. Сама крапила.
– Да уж, что краплено, то краплено, - вздохнула
– Играй, мать, хорош базарить, - попросил Серафим.
– Что я должна делать?
– Открывай карты.
– Пожалуйста.
– Эммануэль раскрыла карты.
– Видишь, сколько дерьма?
– Серафим кивнул на ее шестерки и семерки, а затем показал четыре туза и трех королей, которые были у него.
– Да уж, - покачала головой Эммануэль.
– Твоя взяла, сынок.
– Еще партийку?
– предложил убийца.
– Пожалуй, с меня хватит, - поняла Эммануэль.
– Ты, часом, не в курсах, кто мне вторцевал евроремонт, Серафим?
– Почему же не в курсах? Я и вторцевал тебе евроремонт, мать.
– Да?
– Она беспомощно похлопала ресницами.
– Да, - спокойно подтвердил он.
– А на хера?
Возникла пауза. Эммануэль сидела с открытым от изумления ртом и моргала. Серафим хихикал.
– Должен же я был как-то привлечь твое внимание, - наконец ответил убийца.
– Ты ж вообще офигела, мать: пилястры, блин, консоли, шпалеры... Это мне надо бы у тебя спросить, на хера тебе столько шмутья? Чем ты круче новых русских? Думала, обложилась нехилым дерьмищем, - можно нос утюгом? Обломись, мать. Внутри ты осталась такой же черной, как снаружи. Даже гнилее Лысого.
– А че ты на меня наезжаешь?
– Эммануэль с тревогой покосилась в сторону Антуана.
– Ты полагаешь, он ребенок?
– Серафим издал издевательский смешок.
– А то нет?
– Не морочь себе голову.
– Ребенок он или нет, - чопорно заявила Эммануэль, - я не считаю, что Антуан обязан врубаться во всякую туфту.
– Боюсь, он не хуже нас с тобой врубается в то, что ты из себя представляешь.
– Ну, и что я из себя представляю?
– Она неестественно заулыбалась.
– Под твоей черной личиной скрыто тухлое мясо, - без шуток заявил Серафим.
– Базар-то фильтруй, сынок, фильтруй, че бакланишь!
– засуетилась Эммануэль. Однако по тому, как ее черный шнобель наливался стыдливой краской, можно было догадаться, насколько убийца угодил в цель.
– Это правда, Эммануэль?
– разочарованно спросил Антуан.
– Форменная туфта, - отреклась она.
– А ты ступай, голубчик, канай, Антуан, не фиг тебе здесь тусоваться, раз такой гниляк пошел.
Мальчишка обиженно удалился.
– Ты не прав, Серафим, - прошипела Эммануэль.
– Внутри я не такая.
– Так докажи это, болт те в рот!
– с пафосом призвал убийца.
– Докажи Лысому, что внутри ты не такая тухлятина, как он!
–
– прищурилась Эммануэль.
– Докажи, мать твою, что ты на что-то еще способна!
– не отступал Серафим.
– Что еще можешь! Ведь до чего опустилась, коза: стоило мне на минуту вымести отсюда эту древнюю хренатень: пилястры, консоли, тряпки, - у тебя уж подпорки трясутся. Прокисшая баба! Корзина!!!
– Фильтруй, сынок, фильтруй базар, - незло и как-то задумчиво проговорила хозяйка.
– Я тебя спрашиваю: ты уважаешь себя или не уважаешь?
– Я себя очень даже не хило уважаю, дорогуша.
– Значит, давай, вперед! Покажи, как ты умеешь переворачивать вверх тормашками землю! Творить, взрывать и снова творить и взрывать! Казнить и миловать! Нагонять ужас и смерть! Эммануэль ты, блин, или не Эммануэль?!
– Я очень даже Эммануэль, - подтвердила та.
– Короче... Застращал ты меня. Чё те надо?
– Работу, я тебе уже говорил. Закажи Лысого - и я его замочу.
– Лысого - не Лысого, а работу получишь.
– Почему не Лысого?
– Я битый час тебе толковала, почему не Лысого, а ты опять сто двадцать пять!
– Ну, ладно, ладно, - уступил Серафим.
– Я ведь не стану пачкаться о разную срань, ты меня знаешь.
– Я тебя знаю. Поэтому срани не предлагаю. Цивильный будет клиент, не ссы. Ништячный чувак.
– Кто?
Эммануэль вздохнула и вспомнила про погасший косяк.
– Огня, - попросила она.
– Живо!
Серафим поджег ей бычок пионерки.
– Мне бы сварганить из тебя большую такую отбивную...- попыхтев, призналась мать преступного мира.
– Да жаркое из семи твоих разбойников.
– Что же тебя останавливает?
– Сукой буду, ты мне чем-то понравился, Робин Гуд. Чего-то в тебе сидит сверхкобелиное, чего я пока не могу вкурить...
Эммануэль слезла с кровати, надела туфли и расправила плечи. Потом бедра. И сказала:
– Твоя взяла, будешь на меня пахать. Но...
– Она торжественно подняла над головой косяк, - пока ты со мной, со стукачами с телевидения придется завязать. Серафим ответственно кивнул.
– И завтра же восстановишь дворец.
– О'кей.
– Помнишь, что где стояло?
– Как компьютер.
– Перепутаешь - ростбиф с яйцами смешаю.
– Ни в коем случае, Эммануэль. У меня все встанет там, где надо.
– Посмотрим.
– Кто? Кто будет моим клиентом?
– Вот когда встанет, тогда и узнаешь. А пока канай отсюда голубчик, не хер тебе здесь торчать. Я все сказала.
К вечеру следующего дня от евроремонта не осталось ни щепки. Братки ишачили не покладая рук. Подключили даже контуженного Трахнутого - он носил разную мелочь: канцелярские скрепки, туалетную бумагу, кофейные ложечки и презервативы. Внутреннее убранство дворца было восстановлено в изначальной роскоши и великолепии.