Стеклянные тайны Симки Зуйка
Шрифт:
– В точности где наш дом… – прошептал Мик, трогая чернильным пальцем крестик.
– В том-то и дело.
– Но… я не думаю, что здесь какой-то клад. Золота точно не было…
– При чем тут золото! Я не про него, а про нас… Когда я начал искать места с крестиками, вышел к вашему дому… Один крестик – там, где я живу, другой – на берегу, который обвалился, а третий… вот он… И мне кажется, здесь какое-то… совпадение…
– Какое? – тепло шепнул у Симкиной щеки Мик.
– Ну… будто кто-то нарочно сводил
Прохладный ветерок прошел над солнечным двором – словно дыхание тайны.
– Тише… – опять шепнул рядышком Мик. Хотя никто не мог их услышать, пусто было вокруг, даже трофейный мотоцикл уже не торчал на дворе.
Мик опять потрогал крестик на Заовражной улице.
– Симка… а давай покажем деду?
– Я это и хотел!
По крутой и стонущей лестнице (почти как в Симкином доме) они поднялись в мезонин. Оказались в коридорчике, где пахло жареной рыбой. Мик толкнул узорчатую дверь с медной ручкой, потянул за собой Симку. Дед сидел на узкой кровати. Он быстро спрятал под подушку синюю папиросную пачку.
– Опять дымил! – Мик подбоченился, как строгая тетушка. Симка не ощущал ничего, кроме лекарственного запаха, но у Мика его нос-сапожок был, видать, натренирован.
– Ничего я не дымил! Просто… посмотрел, сколько осталось.
– Маме скажу.
– Ябеда.
– Ну и пусть ябеда… Ладно. Дед, смотри, что у нас есть.
– С ябедами не разговариваю.
– Да смотри же! – Мик взял у Симки план, шагнул, расстелил шелестящую бумагу на зеленой клеенке стола (потрескавшейся и прожженной).
Станислав Львович со скрипом встал. Нагнулся над столом, над картой, над мальчишками. Непонятно и долго молчал. Симка и Мик оглянулись. Дед широко улыбался, показывая прокуренные зубы.
– Дед, ты… знаешь, что это такое?
Станислав Львович за плечи развел Мика и Симку в стороны, согнулся сильнее, погладил бумагу длинными, с опухшими суставами, пальцами.
– Конечно, знаю… Это наша с Женькой Монаховым карта. Где вы ее взяли?
Разумеется, Симка тут же рассказал, как отыскал карту. Но про бутылку говорить пока не стал. Не потому, что хотел скрыть, а чувствовал: надо обо всем постепенно, по порядку. Чтобы не запутаться.
– Значит, ты живешь в Нагорном переулке, – обмякшим голосом уточнил Станислав Львович. Он все улыбался и мелко кивал. – Ну, ясно, ясно… Женька там как раз и жил. С матерью. Отца у них не было, а мать была модистка, портниха то есть. Довольно известная, без заказов не сидела, вот и жили. Снимали там комнаты у купца Красильникова. Сам-то он в том доме не обитал, сдавал жилье внаем…
«Я правильно догадался!» – радостно прыгнуло в голове у Симки. А Мик ему объяснил:
– Женька Монахов друг деда в детстве. Самый лучший. Они вместе учились в реальном… – Видно, Станислав Львович немало рассказывал внуку о школьных годах.
– Да…
Он опять уселся на кровать, а Симка и Мик с двух сторон от него, на пропахшем папиросами кусачем одеяле. Мик нетерпеливо поерзал.
– Дед, с двумя крестиками ясно, это ваши дома. А третий-то… Может, там клад?
Станислав Львович снова покивал и посмеялся:
– Ну, всё как водится. Все мальчишки одинаковы… Нам тоже везде чудились зарытые сокровища. Но в этом месте никакого клада не было… Хотя…
– Что? – напряженно сказал Мик.
И Симка напрягся молча.
– Если выражаться слегка высокопарно, то можно сказать: там клад души. Или клад памяти…
– Это как? – нетерпеливо дернулся Мик. – Дед, ты запутанно говоришь…
– Ничего не запутанно… Просто однажды летней ночью мы с Женькой дали на этом месте друг другу клятву. В конце июня, как сейчас. И было это… братцы мои, да ведь ровно полсотни лет назад! Надо же, какое совпадение! Просто мистика…
«Одно совпадение за другим, – запрыгали Симкины мысли. – В самом деле волшебство». Он знал, что мистика и волшебство – похожие вещи…
– А про что клятва? – требовательно сказал Мик. Видимо, он привык не церемониться с дедом.
– Про что, про что… Про все на свете. Что дружить будем по гроб жизни, врать не будем и подлостей не будем делать. И чтобы людям была от нас польза…
– Как Герцен и Огарев на Ленинских… на Воробьевых горах, да? – не удержался Симка.
– М-м… похоже. А ты что, читал «Былое и думы»?
– Не читал еще… – вздохнул Симка. – Мне… тетя рассказывала, когда в прошлом году были в Москве.
– Да… Мы в ту пору Герцена тоже не читали. Было нам тогда по одиннадцать-двенадцать лет, вроде как вам нынче. Может, чуточку побольше… Ночевали мы тогда в летней кладовке, там, в Нагорном переулке. Была в ней у нас «каюта». Читали по ночам Майн Рида и Жаколио и мечтали о дальних странах. Были не разлей вода… И вот однажды в полночь подняло нас этакое вдохновение, пошли бродить по улицам, вышли к реке. Встали над обрывом, обнялись за плечи и… излили друг другу души… И верили тогда, что все так и будет, как обещаем.
«А было не так?» – чуть не вырвалось у Симки. Он прикусил губу. А Станислав Львович покашлял и заговорил опять:
– Помню, ночь была светлая-светлая. Шлепал по реке буксир «Добрыня» с огоньками… А мы стояли на обрыве и казались себе большими и сильными. Хотя с виду и внутри были, конечно, взъерошенные собственным волнением мальчуганы. В парусиновых косоворотках… вроде как штаны у Мика, только не в таких перемазанных… в фуражках, почти таких, как у Серафима, только не с якорями, а с буквами Тэ, Эр, У…