Стекляный лабиринт

Сартинов Евгений Петрович

Но, старшего оперуполномоченного уголовного розыска удручало не только вынужденное расставание с пагубной привычкой, впереди его ожидали более тяжелые испытания. Подходила к концу его служба в органах. Что поделаешь, возраст! Да и язва все чаще напоминала о себе. А Мазуров был настоящий мент, он не кривился от этого слова, не воспринимал его как оскорбление. Фанатик своего дела, за долгие годы службы он ни разу не пожалел, что пошел после армии в органы, корнями врос в эту сложную работу, любил ее и знал досконально.

И вот теперь, скорее всего, придется уйти. Двухэтажных хором и машины Мазуров не приобрел, да и не думал об этом, заначки на черный день тоже не имелось. Работа была главной составляющей его жизни. Сейчас же приходится признаваться самому себе, что перспективы на будущее безрадостны: грошовая пенсия, а в лучшем случае прозябание где-нибудь сторожем. Но все же расставание с делом его жизни было для майора страшнее всех грядущих материальных потерь.

От гарусных мыслей Мазурова отвлекло приезд дежурной машины. Увидев, знакомый, бело-голубой силуэт "жигуленка", он махнул Афонькину, и шагнул вперед, навстречу машине.

Глава 2

В свое время город Кривов, стоящий в среднем течении Волги, считался одним из основных арсеналов великой державы. Еще Николай Второй повелел начать в поселении Черная топь производство пороха для российской армии. Затем уже в гражданскую, здесь погиб лихой командир эскадрона, любимец Чапаева, Иван Кривов. Именно этому двадцатилетнему кавалеру ордена Красного Знамени город и обязан был своим новым, не очень звучным названием.

Теперь жизнь в Кривове замерла, казалось, навсегда: заводы стояли, прекратив выпускать оружие и боеприпасы, замолчали стройки... Правда, были показатели, растущие из месяца в месяц: безработица и наркомания.

Модных по России заказных убийств в Кривове не было. Грохнули, правда, три года назад местного авторитета Василька, да и то все знали, кто это сделал, только доказать не могли. В основном преступления сводились к пьяной поножовщине и краже цветных металлов. Воровали телефонный кабель, нержавеющие оградки с кладбища, однажды сбили с памятника погибшим в Великой Отечественной войне медные буквы с именами, а из барельефа выпилили автомат.

В городе незаметно обосновалась многочисленная кавказская диаспора, скупившая на корню две трети магазинов и ларьков. И так же тихо благоденствовал в Кривове рэкет, обложивший данью все торговые точки и рынки. Крутые, коротко стриженые братки меняли машины, на все более навороченные, возводили особняки один шикарней другого, ничего уже не боясь. Казалось, что этот "порядок" и относительное спокойствие установились надолго.

Но жители Кривова и не подозревали, что в этот понедельник находятся на пороге больших событий.

Понедельник - день тяжелый,

в этом окончательно убедился лейтенант милиции Юрий Астафьев, вошедший утром в девятый кабинет городского отдела внутренних дел. Высокий, симпатичный, сейчас он выглядел лет на пять старше своих двадцати пяти, зафиксированных в паспорте. Особенностью внешности Астафьева были его глаза, вернее, их цвет. Один - голубой, другой - зеленый. Друзья его подкалывали: один мамин, другой папин. Надо сказать, что эта особенность придавала его лицу выражение некоторой незащищенности и вместе с тем особой привлекательности.

Сегодня оба глаза Астафьева были неопределенного цвета, мутноватые, с красными прожилками, да и розовый румянец на щеках, типичный для него, сменился серым цветом. Просто накануне Юрий допоздна обмывал с приятелями новую тачку школьного друга Вадика Долгушина. Обилие и разнообразие выпивки означало непременное смешение водки, шампанского и пива. Воспоминания о вчерашнем веселье и нынешнее, отвратительное состояние наводили лейтенанта на философские размышления о неизбежности расплаты за все хорошее в этой жизни.

Осторожно опустившись на стул, Астафьев с отвращением посмотрел на заваленный бумагами письменный стол и потянулся к графину с водой. Вода, с пятницы стоявшая на столе мало напоминала эликсир здоровья, но мысль о том, что наливать свежую надо идти в противоположный конец коридора, вызывала у Юрия ужас.

За этими невеселыми размышлениями и застал его вошедший в кабинет дежурный по городу капитан Мелентьев.

– О, хоть одна живая душа есть!
– обрадовался он.
– А я с восьми утра звоню сюда, звоню - никто трубку не берет.

– Нашел тоже живую душу, я в этом сильно сомневаюсь, - слабо отозвался лейтенант, снова наливая в стакан теплую, противную воду.

Мелентьев засмеялся и незамедлительно высказал старую истину:

– В пьянстве замечен не был, но по утрам жадно пил холодную воду...

– Да если бы холодную, а то моча мочой. И вообще, молчи, несчастный, кого в прошлую субботу я на себе транспортировал до личных апартаментов?

– Ну, знаешь, как говорится: "...сегодня ты, а завтра я...". Но, я не за тем пришел. Хочешь, не хочешь, можешь, не можешь, а придется тебе, Юрочка, сейчас ехать в горбольницу, на девушку одну посмотреть.

– А почему это я?

– Ну, как же, ты ведь у нас розыскник, ты пропавшими без вести занимаешься? Твоя это работа. Мазуров в больнице, а клиент, похоже, по твоему профилю.

– Труп?

– Пока нет. Молодая девушка с ножевым ранением в области сердца и подозрением на черепно-мозговую травму.

– Документы есть?

– Даже одежды нет.

– Вот как?
– слабо удивился лейтенант.
– Что, совсем?

– Представь себе. Сколько у тебя таких в розыске?