Стекляный лабиринт
Шрифт:
– И кто же это?
– поинтересовался Мазуров.
– Некто Сергеев, Валерий Павлович. Откинулся с зоны полгода назад. Рост и приметы сходятся.
– Наркоман?
– Да, сидит плотно, еще с зоны.
– Что за времена, а?
– возмутился Мазуров.
– С зоны приходят наркоманами! Разве такое раньше было?
– Постой, Михалыч, - прервал его Колодников.
– Ну-ка, тезка, колись дальше. Что он из себя представляет, этот Сергеев? Сколько он сидел?
– Сидел он солидно, по-моему...
– Андрей наморщил лоб, припоминая.
– Червонец отмотал точно. Сел он совсем молодым, с отцом вместе они троих убили, отца вроде бы расстреляли,
И Мазуров, и Колодников смотрели на молодого коллегу с недоумением. Подобные, громкие преступления в городе случались нечасто, и обо всех они помнили.
– Постой, что-то я не помню такого Сергеева. А где он живет?
– спросил Андрей.
– Краснодонская, сорок.
– Краснодонская, сорок?
– в один голос переспросили майоры и переглянулись, а Мазуров сказал:
– Постой, так какой же это к х... Сергеев? Это Быков! Валера Быков, и они действительно с отцом, Павлом убили троих пенсионеров, зарезали из-за грошовой пенсии. Тогда ему было лет шестнадцать, поэтому он и получил только червонец. А папашу его точно хлопнули, на нем и до этого труп висел, старый волк был. Три ходки в зону.
– Четыре, - поправил его Колодников.
– А если с вышкой, то уже пять. И звали его действительно Павлом.
– Павел Иванович, - напомнил Мазуров, обладающий уникальной памятью на даты и имена.
– Но почему сын Сергеев?
– недоумевал Колодников.
– Ты его паспорт видел?
– Ну а как же, - даже обиделся Мысин.
– И справку об освобождении, и паспорт потом.
– Где он сегодня днем был, знаешь?
– Как с утра ушел, так его весь день и не было. Сейчас, может, заявился.
– Пойду-ка я пробью его по компьютеру у дежурного. Там недавно забили базу данных на всю область, - Колодников выскочил за дверь и вернулся довольно быстро, присутствующие успели выпить только по рюмке.
– Эй, мужики!
– с порога закричал майор.
– Все верно, это тот же самый Валера Быков, и он сейчас действительно Сергеев. Он в зоне женился и взял фамилию жены. Теперь понятно, почему его никто не опознал. Десять лет назад он был толстый, как молодой кабан.
– И какая же дура на него такого позарилась?
– спросил Мазуров.
– Ведь потомственный же живодер.
– А это мы сейчас узнаем. Кто со мной на Краснодонскую?
Ехать решили все, только герой дня, Андрей Мысин, осторожно спросил:
– А нам ничего не будет, если мы его возьмем под этим делом?
– И он щелкнул пальцем по кадыку.
– Нет, еще и похмелят завтра, - пошутил Колодников, и зашелся своим своим хрипловатым смехом.
Глава 5
В стареньком "уазике" они разместились с трудом, Мысину и Панченко пришлось сесть на коленки к своим более мощным коллегам. Уникальные российские дороги не давали скучать всем пассажирам.
– Андрюха, ты вроде худой, а задница килограммов пятьдесят весит! И мослы торчат как у старой лошади, - сделал заключение Фортуна.
– А тебе что надо, Клашку Шиффер на колени?
– поинтересовался Мысин.
– Не отказался бы...
– оживился капитан, но на очередной кочке подпрыгнул так, что прикусил язык и тоскливо застонал.
– Он не отказался, если б ему на коленки и Оленьку Камазуху посадили, - поддел сидевший на первом сиденье Колодников.
Миловидная Оленька по кличке Камазуха работала
– Андрей, - обратился Мазуров к Колодникову.
– Ты насчет того синего "Москвича" узнавал?
– Да, но пока там голяк.
– Чего так?
– Нет, хозяина-то мы быстро вычислили. Этот мужик, Панов его фамилия, промышляет рыбалкой. Ставит сети в протоках на заливных лугах, все лето живет там, на берегу. В город приезжает редко, только продать рыбу. Так что тем же утром он уехал назад.
– А жена что говорит?
– У него жены нет, только мать, глухня глухней. Я пока ее расспрашивал, чуть голос не сорвал, вон, хриплю до сих пор. Тот, может, ей что и рассказывал, но она толком ничего не расслышала.
– А в больнице что?
– Парня, который Орлову привез, никто не знает. Да, его и видели то три человека. Все срочно занялись нашей мисс, а он в это время смотался. Не опросили только дежурного врача, он прямо из больницы поехал в Волжанск. Невеста там у него. Сегодня должен вернуться. Тогда и поговорим.
Машину остановили метров за двести от дома Быковых-Сергеевых. Мазуров с помощью Мысина и памяти обрисовал план участка. Он и командовал захватом.
– Вы трое зайдите с задов, - Мазуров ткнул пальцем в Фортуну, Демина и Панченко.
– Там за огородами поле, потом овраг, он может уйти туда, ну а мы с двумя Андрюшками пойдем в лоб. Если все нормально, по рации звякнем, значит, подходите. Сергей, ты тоже посматривай, за тобой эта сторона, если что, шумни, хорошо?
– Ясно, Михалыч. Не в первый раз, - засмеялся молодой и улыбчивый шофер, частенько попадавший со своим разбрызганным "уазиком" на задержание.
Шел десятый час вечера, но солнце только начинало приближаться к линии горизонта, словно раздумывая, оставаться ему или все-таки спрятаться. Стояла середина июня, и торжество света и тепла, так радующее простых людей, оперативников только нервировало.
– Черт, светит как прожектор, - пробормотал Колодину.
– А нам бы сейчас лучше не светиться, - согласился Мазуров, настороженно оглядываясь по сторонам. Их молодой коллега Мысин старался выглядеть предельно спокойным, словно шли не брать убийцу, а в гости к старым знакомым. Все трое остановились у высоких, потемневших от времени ворот, из-за которых сразу же раздался свирепый лай, переходящий на хрип. Глянув в щелку забора, Мазуров выругался:
– Блин, на проволоке бегает. Здоровый пес, полукровка овчарки. Мимо него не пройдешь. Что делать будем?
– Может, пристрелим?
– Жалко собаку, все-таки это не человек, - пошутил Мысин и осекся.
– Слушай, Андрюха, - обратился к участковому Колодникову.
– Давай стучи. Ты все-таки участковый, тебя Валерка не должен сильно испугаться.
Мысин хмыкнул. Перспектива оказаться один на один с этим лохматым исчадием ада, бегающим по цепи, была не из приятных. Но жертвовать собой ему не пришлось. За забором скрипнула дверь дома, женский голос прикрикнул на пса, а вскоре загремели засовы калитки. Мазуров и в прошлый раз брал отца и сына Быковых, поэтому сразу узнал вдову покойного Паши, но поразился, насколько она за эти годы постарела. Тогда, во время ареста, Мазуров еще удивился, как она не походит на жену закоренелого преступника и убийцы. Десять лет назад Быкова была полной, красивой сорокалетней женщиной, сейчас он увидел перед собой старуху. Черный вдовий платок еще больше старил ее, оттеняя до колодезной черноты темно-карие глаза.