Стена
Шрифт:
Проворно забжалъ съ другого бока.
– Я-то ужъ и самъ… - сказалъ, смясь, тощiй инженеръ который предлагалъ на торгахъ взвситься, кто потянетъ.
– Какъ работаете?
– Да что-съ! съ народомъ не сообразишь…
– А землемры… здсь?
– Такъ точно-съ. Тутъ и господинъ Тавруевъ, со вчерашняго вечера гуляютъ…
– Да?!..
Инженеры были въ свжихъ, круто стоящихъ фуражкахъ, съ сверкающей арматурой, въ плотныхъ пальто внакидку на кителя, съ увсистыми знаками на груди.
–
Онъ взялъ подъ-уздцы строгаго англiйскаго жеребца и повелъ, пятясь и попрыгивая, въ тнь сараевъ.
– Картинка прямо! Тпрр… дурашка…
– Ну, и вашъ тоже…
Инженеры подошли къ косившемуся Пугачу, и тотъ что прихрамывалъ, ткнулъ наконечникомъ въ подрагивавшую жилку.
– Тпрр… Супротивъ вашего гд же-съ… Шшш…
Василiй Мартынычъ торопливо привязалъ неспокойнаго жеребца, опасливо слдя за танцующими копытами, потрепалъ по сухому храпу и поспшилъ къ инженерамъ.
– Продай - куплю.
– Жена обомретъ-съ… любительница до смерти!
– И плутъ же ты! Сотъ восемь далъ?
– Шутить изволите, Семенъ Семенычъ… Со-отъ восемь. Призовой крови пятилтка… Полторы-то только по знакомству…
– Шутъ гороховый, а!..
Полюбовались Пугачемъ и пошли къ дому, а за ними Василiй Мартынычъ задерживаясь на ступенькахъ и выжидая пока поднимется инженеръ съ палкой.
На крыльц Василiй Мартынычъ обжалъ ихъ и распахнулъ дверь. Изъ покоевъ пахнуло дкимъ духомъ спирта и табаку.
– Атмосфе-ра!
Василiй Мартынычъ отшвырнулъ попавшую подъ ноги бутылку, даже сердито взглянулъ, какъ она покатилась.
– Очень, извините, безобразiе… На балкончикъ сейчасъ…
Въ большой круглой комнат, передъ балкономъ, гд на вылинявшихъ стнахъ еще темнли правильные квадраты снятыхъ картинъ или портретовъ, на пристроенныхъ въ уголк ящикахъ спалъ Тавруевъ, сложивъ на груди руки.
– Вотъ онъ, соколокъ-то, - сказалъ инженеръ, трогая резиновымъ кончикомъ голоый локоть Тавруева.
– Встава-ай, подыма-айся…
Тавруевъ вздохнулъ и опустилъ руку, но не открылъ глазъ.
– Бита!
– крикнулъ тощiй.
Тихимъ смшкомъ отзывался сзади Василiй Мартынычъ. Тавруевъ открылъ глаза и звнулъ.
– Погоди… - промычалъ онъ и прикрылъ ладонью глаза отъ бившаго черезъ балконную дверь яркаго свта.
Выглянулъ съ балкона усачъ, уже одтый, но безъ штиблетъ, и сталъ извиняться, накручивая усы.
– А мы еще съ вчера… съ Устинкинымъ… Вдругъ Александръ Сергичъ нагрянулъ…
Вспомнилъ, что безъ штиблетъ, и опять извинился.
На балкон встртилъ другой землемръ, совершенно готовый.
– Все готово… только вотъ съ рабочими… Два раза посылали въ деревню - не идутъ…
– Какъ же такъ, господа… - пожалъ плечами тощiй. Условились,
– Два раза посылали…
– Надо было изъ города, наконецъ!..
– нажимая на палку, сказалъ другой инженеръ.
– Это… это, извините, не по-рядокъ…
Василiй Мартынычъ стоялъ позади, заложивъ руки за спину, и тоже укоризненно глядлъ на землемра.
… Что, братъ!
– Инструменты-то хоть… съ вами?..
Говорилъ, кривя губы и пристукивая наконечникомъ.
– Понятно, съ нами…
– Однако же вотъ нтъ рабочихъ. Что же, мыбудемъ таскать вшки? Понятно! А мн это, простите, совершенно непонятно. Сами же вы, господа, добивались работы и… - Дадите намъ вашихъ четверыхъ… - сказалъ инженеръ Василiю Мартынычу.
– Сей минутъ, съ удовольствiемъ… Ива-анъ!
– Дадите имъ тамъ…
– Не извольте безпокоиться… Иванъ! Сейчасъ нарядить четверыхъ для ихъ высокородiй… порасторопнй какихъ!
Сидли на балкон и курили. Землемры возились съ инструментами.
– Та-акъ-съ… - говорилъ инженеръ съ палкой.
– Тавруевскiе не пошли…
– Серчаютъ-съ… - объяснилъ Василiй Мартынычъ, играя за спиной пальцами.
– Ко мн все толкались похлопотать насчетъ аренды, чтобы по прежнему было…
И вдругъ вспомнилъ утрешнее.
… Ужъ не они ли кто?..
Но сейчасъ же сдлалъ предупредительное лицо и спросилъ:
– На поляхъ-съ думаете участки разбивать?
– Мда…
– Полустаночекъ думаете?
– А-а…
– Очень способно-съ. Прямо прославите мсто!
– Та-акъ… Тавруевскiе не пошли… - вслухъ размышлялъ инженеръ.
– Теперь понятно, откуда идетъ…
– А чего-съ?
– А вотъ жечь насъ грозятся… - смясь, сказалъ тощiй.
– мы будемъ участки продавать, добрые люди будутъ дачи ставить, а они вотъ жечь будутъ…
Посмялся и Василiй Мартынычъ и опять вспомнилъ про утрешнее, но теперь, при инженерахъ, оно уже не казалось страшнымъ.
– И на меня ополченiе-съ, ей-Богу-съ!
– даже радостно, чувствуя свое общее съ инженерами и радуясь именно этому, сказалъ Василiй Мартынычъ.
– И самъ не знаю, что такое-съ!
– А что?
– Да что-съ! ду сегодня утречкомъ… и только плотину перемахнулъ - рразъ! изъ револьвера! Ей-Богу-съ! Въ подушку наскрозь! Только Пугачъ вынесъ. Чуть-чуть Господь уберегъ…
– Да что-о вы! Нтъ, серьезно?
– Извольте сами поглядть… Озорники-съ…
– Нтъ, это уже не озорство. Вы заявите. Это не шутка…
– Главное, за что же меня-то? И ума не приложу… Одинъ мигъ неосторожный и… на смерть-съ!..
– Помщики!..
Потягиваясь и улыбаясь стоялъ въ дверяхъ Тавруевъ.