Стены молчания
Шрифт:
В «Джефферсон Траст» уже могли открывать шампанское, чтобы праздновать сделку. Но это наводило на подозрения. С одной стороны, Кетан в пятом параграфе заявлял о том, что хотел оставить себе всех клиентов. С другой стороны, составив такой список на последней странице, он успокаивал: «Ой, забудьте, мы всех их вернем вам».
Почему?
«Начни сначала», — сказал я себе. Сначала все важное. У Кетана оставались все местные индийцы. Хорошо. Всех главных клиентов преподносили «Джефферсон Траст» на блюдечке с золотой каемкой. Странно. Кто допускал такое?
Но не все они были бродягами. И загадочное соглашение доказывало это. Неизвестные, но с миллиардами. Жирные оффшорные коты в тени. «Кетан Секьюритиз» хотела оставить за собой право контролировать их и не дать многоуважаемым господам из «Джефферсон Траст» запачкать руки.
Я вспомнил статистику в одной из газетных вырезок из папки Терри. За пределами Индии индийцы владели миллиардными активами. Нерезидентные индийцы.
Золото было для прикрытия. «Гакстейбл» и «Кетан» делали большие ставки, их куском пирога владели патриотичные индийцы, которые хотели отмыть свои капиталы за пределами родной страны. Чтобы провернуть все это, им нужен был такой ключ, который открывал бы перед ними все двери. Они хотели быть уверены в том, что все воды текут в правильном направлении.
Мне необходимо было заставить Кэрол прислушаться ко мне. Надо было показать ей, что «Кетан Секьюритиз» была простой промышленной финансовой прачечной. «Джефферсон Траст» будет владеть этой компанией, но не будет контролировать ее. Кетаны будут все прикарманивать себе.
Я пытался заставить Кэрол просмотреть до конца все документы по «Кетан Секьюритиз». Вон, сэр. С Кетанами, сэр. Послание? Конечно, сэр.
А что знал Чарльз Мэндип о «Кетан Секьюритиз»? Скорее всего, не больше, чем ему рассказал Аскари. Но на соглашении с «Гакстейбл» стояла подпись Эрни. Подпись правой руки Мэндипа. Мне надо было прижать его к стенке, напомнить ему, что он приказал мне выполнить эту работу, напомнить ему, что я сделал, что я должен был сделать. Спросить его, какого черта тут происходит.
Моя рука поползла к телефону.
Он зазвонил.
— Ух, тебя сложно найти.
— Я не прячусь, Пабло.
— Прости, мне очень жаль, — сказал Точера.
— За что?
Глубокий вздох, подготовка к плохим новостям.
— Они предъявили обвинения? — спросил я.
— Откуда мне знать, я не разговаривал с Манелли больше часа.
— Тогда что?
— Я… Боже. Послушай, я не могу больше работать на тебя, Фин. Я сказал Макинтайру, что заболеваю от этого дела. Я спросил его, почему он заставляет меня делать все возможное для тебя, и, затем… Боже, я кричу в трубку. Если это продолжится, я буду счастлив, если мне позволят почистить Алена Эдмондса практикантов.
— Алена Эдмондса?
— Ботинки, Фин.
— Избавишься от меня, и все наладится? — Я почувствовал, как муха ползала по небольшому порезу, который я сделал, когда брился. Я согнал ее. Она покружила и вернулась на то же самое место. — Боже, Пабло, Макинтайр назначил тебя главным в моем деле.
— Да пошел ты! Я сделал все возможное. Я не был дома уже неделю. Джулия послала мне вчера открытку. Сообщила, что на Восточном побережье хорошая погода, и спросила, не хотел бы я присоединиться к ней.
— Это судебный процесс, и ты одна из сторон, — сказал я. — В чем проблема?
— Вся эта неразбериха больше, чем просто судебный процесс.
— Проверь все еще раз. Это самое малое, что ты можешь сделать.
— Кто-нибудь сделает все гораздо лучше меня, — устало произнес Точера. Он уже был спокоен. — Я не справился с заданием, но ты не заставишь меня признать это принародно. Макинтайр найдет того, кто обеспечит тебе надежную защиту. Он знает мои слабые и сильные стороны. Он хочет, чтобы с этого момента я показывал только мою силу. А с твоим делом это не получается.
— Это просто неэтично, — протестовал я. — Я хочу тебя.
— Почему? Ты только что сказал, что я неэтичен.
— Макинтайр неэтичен, — я чуть не поперхнулся слюной. — Ты… ты… Ну, мне не нужны твои поучения.
— Прости, Фин, — ныл Точера.
— Ты уже говорил это.
— Мне надо идти. Просто я хотел сказать это тебе сам. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
Я вообще не понимал, что он имел в виду. Но запах его страха заполнил всю эту ужасную комнату.
— Когда я узнаю, кто работает на меня? — Скорее всего, я получу кого-нибудь вроде Джека Кемпински — адвоката, не вылезающего из своего кабинета, работающего с одними и теми же документами. Мне придется инструктировать его по телефону прямо из Бомбея: объяснять ситуацию и давать точное описание дел, чтобы он смог ориентироваться. Очень краткое описание дел.
— Я уверен, Макинтайр позвонит тебе, — Точера вообще не был в этом уверен.
— Ты можешь соединить меня с ним?
Точера колебался:
— Я попробую.
Музыка. «Женитьба Фигаро». В «Шустер Маннхайм» готовились к свадьбе с «Клэй и Вестминстер».
Музыка оборвалась.
— Его сейчас нет на месте. Я оставил ему сообщение, чтобы он перезвонил тебе.
— Как ты можешь так поступить, Пабло? — У меня не осталось никакой гордости. Он уже не мог помочь, только слушал отчаяние в моем голосе.
— Прости. Я не могу это объяснить. Прощай.
Я пытался дозвониться до Мэндипа, но его тоже не было на рабочем месте.
Кажется, все меня бросили.
Как Радж и обещал, он появился в офисе во второй половине дня.
— Удачный день? — спросил он.
Я не ответил, лишь положил ручку в карман и встал.
Радж нахмурился:
— Тебе необходимо взбодриться, мой друг. Я отвезу тебя в нормальные веселые места. — Он взял мой дипломат. — Я донесу его до машины. Мы поедем в «Тадж», ты переоденешься в слаки.
— Слаксы, Радж.
Он хихикнул:
— О Боже, да.