Степь в крови

Булатов Глеб

– Присаживайтесь, – Минин указал на стоящий посреди комнаты табурет.

Есаул Всевеликого войска Донского Иван Куцеба был человеком не робкого десятка и в кругу друзей слыл отчаянным рубакой и забулдыгой. Но на фронт он не шел, а, пользуясь некими связями в Новочеркасске, был прикомандирован к караульной службе штаба войск и большую часть времени проводил в городских кабаках.

Таинственность поручения полковника Вершинского и атмосфера, царящая во флигеле, топор, вонзенный в пол, непроницаемые лица офицеров за столом – все посеяло в сердце

есаула страх. Несколько поколебавшись, он все же прошел сквозь дверной проем и сел на табурет.

– Представьтесь.

– Есаул Куцеба. Командующий пластунской полуротой при штабе войск.

– Под чьим командованием вы состоите?

– Полковника Тишевского, командующего караульной службой штаба.

– Где вы были в ночь с Рождества на Сретение? – в допрос вмешался Минин.

– Не знаю… не помню, – Куцеба в нерешительности пожал плечами.

– Не знаешь! – проревел Минин и, опрокинув стул, вскочил на ноги. – Не помнишь!..

Кипя от бешенства, Минин ухватил стул за ножку и с силой отшвырнул его к стене. В два молниеносных прыжка он оказался в противоположном углу комнаты, вырвал из пола топор и наотмашь, со свистом, рассек воздух над головой Куцебы. Есаул опешил и тупо уставился на Минина. Но ротмистр при виде оцепенения врага разошелся без меры. Ударом ноги он выбил из-под есаула табурет, поставил ступню на грудь упавшего противника, взмахнул топором и вонзил острие у самого затылка лежащего навзничь Куцебы. Есаул застонал и попытался подняться. Но придавленный страхом, ногой Минина, а ко всему прочему и топором, приковавшим его пышную шевелюру к полу, он лишь захрипел, неуклюже перевалился на бок и затих.

– Есаул, вам был задан вопрос! Почему вы не отправились в Сибирь вместе с посольством генерала Алмазова? Отвечайте, – Зетлинг говорил холодно и равнодушно.

Куцеба скорчил болезненную гримасу и вновь попытался подняться.

– Отвечать! Сука! – проревел Минин. – А не то!..

– Дайте встать же… я объясню, – загнанно промямлил Куцеба.

– Ротмистр, поднимите его, – приказал Зетлинг.

Ротмистр вырвал топор из пола и, ухватив есаула за шиворот, поднял в воздух, тряхнул и отбросил в угол комнаты. Куцеба поднялся, но, опасаясь встать в полный рост, съежился, прижавшись к стене.

– Мы вас слушаем.

– Мне было приказано, – начал Куцеба, – отправиться с посольством генерала Алмазова к Колчаку. Но я все уже объяснил следователю…

– Молчать, скотина! – Минин грозно двинулся к несчастному есаулу. – Отвечать только на вопросы!

– Хорошо… да… у меня здесь жена, то есть любовница, друзья… Я донской казак. Я живу здесь, и предки мои здесь жили, и со своей родины я ни ногой.

– Мразь ты подколодная!

Минин преодолел расстояние, отделявшее его от Куцебы, и сокрушительным ударом опрокинул есаула. Заливаясь кровью, тот рухнул на пол и застонал.

– Нет, не он… – задумчиво проронил Зетлинг.

– Вы что здесь устроили?! – раздался голос с порога.

Минин и Зетлинг обернулись и увидели офицера,

стоящего в полутьме сеней. Они узнали в нем начальника караульной службы штаба войск. Тот был низок, худощав и понур. Его не любили, но уважали за неизменную исполнительность и выдержку.

– Господа офицеры, – прервал водворившуюся на мгновение тишину Тишевский, – это возмутительно! Сколько я знаю, вы проводите следствие по распоряжению генерала Деникина. Но неужто он дал вам право пытать и бить подозреваемых, к коим, судя по всему, отношусь и я? Так что ж вы, и со мной поступите так же? – Тишевский для большей назидательности своего возмущения кивнул в сторону стонущего на полу Куцебы.

– Стул господину полковнику! – рявкнул опомнившийся Зетлинг. – Вызвать караул. Есаула Куцебу отправить в госпиталь на перевязку, а после – в гарнизонную гауптвахту за нарушение воинской дисциплины.

Минин вытянулся во фронт, отдал честь, выбежал на улицу и пронзительно свистнул. Через минуту на зов пришли юнкера из ночной стражи. С трудом подняв грузное тело есаула, они вынесли его наружу. Тем временем, пока происходили все эти перестановки, Тишевский и Зетлинг молча и напряженно смотрели друг другу в глаза.

«Да, – думал Зетлинг, – этот орех будет покрепче. Его с наскоку не возьмешь. Но вся беда в том, что он один-то и остался. Единственная зацепка. Если предположить, что предатель действительно существует, то кто подошел бы на это место лучше полковника? Он только с виду серенький, но взгляд – цепкий, острый, пронзительный. А, памятуя о совете моего друга Аваддона, что, как не глаза, выдает истину в человеке, его чувства и мысли?»

– Исполнено, господин штабс-капитан, – нарочито рьяно отрапортовал Минин и занял свое прежнее место подле Зетлинга.

– Итак, господин полковник, – начал Зетлинг, – отвлечемся от предыдущей нелицеприятной сцены и попытаемся найти общий язык. Мы хотели бы знать ваше имя, звание, должность и то, какую роль вы играли в подготовке посольства генерала Алмазова.

– Меня зовут Андрей Петрович Тишевский, я полковник, занимаю должность начальника караульной службы штаба войск. У меня в подчинении находится рота юнкеров и казачья сотня. Что касается посольства, – Тишевский сделал характерный жест, говорящий о его недоумении и безразличии к предмету разговора, – то с генералом Алмазовым я знаком не был. Но в конце марта ко мне обратился полковник Вершинский с просьбой подобрать пять или шесть офицеров для трудной экспедиции. Я исполнил это поручение.

– Вы знали о том, какая именно задача будет поставлена перед отобранными вами офицерами?

– В самых общих чертах. Я знал, что им предстоит путь в Сибирь, но ничего более конкретного мне не сообщалось.

– Но теперь вы, конечно, знаете о происшедшем с посольством, о судьбе офицеров и генерала Алмазова?

– Теперь об этом все знают.

«Нет, – подумал Зетлинг, – этак мы ничего не добьемся. Нужно что-то неординарное, какая-то уловка. Необходимо его зацепить».