Степан Осипович Макаров

Островский Борис Генрихович

Во время одной из бомбардировок Порт-Артура японскими кораблями с дальней дистанции, Макаров заметил, что береговые батареи хранят молчание. В чем дело? — спросил он у начальника крепостной артиллерии. Тот ответил, что крепость не отвечает из-за отсутствия стальных сегментных снарядов, обеспечивающих необходимую дальность стрельбы. Попутно адмирал узнал, что фугасных снарядов в крепости также нет, а есть лишь чугунные снаряды с уменьшенным зарядом, которые имели предельную дальность восемь с половиной километров. Японцы же стреляли с дистанции свыше десяти с половиной и даже пятнадцати километров.

Макаров не мог примириться с таким положением. Через адмирала Алексеева завязалась переписка с артиллерийским ведомством в Петербурге. Макаров требовал

снарядов, допускающих стрельбу на дистанции, избираемые противником. Но артиллерийское ведомство упрямо утверждало, что крепостные орудия все равно не смогут стрелять дальше восьми-десяти километров, и рекомендовало не отвечать на огонь неприятеля, если он стреляет с дальней дистанции. В ответ на этот глупый совет Макаров дает крепостным артиллеристам для пробы несколько стальных сегментных снарядов с одного из броненосцев. Выясняется, что стальные снаряды действуют на дистанции значительно больше десяти с половиной километров. Донесение об этом Макаров телеграфировал в Петербург. Артиллерийское ведомство обещает выслать такие снаряды, но ограничивается обещанием. Снаряды так и не были посланы.

Требовательный к себе, Макаров неумолимо строг и ко всем своим помощникам. Людей способных и исполнительных он всячески поощрял и стоял за них горой, к нерадивым же, бездельникам и трусам был беспощаден. Так, побывав на двадцати двух миноносцах эскадры и познакомившись с работой их командиров, Макаров отстранил многих от должности и заменил другими. Командир порта был снят за нераспорядительность. Впрочем и здесь не обходилось без столкновения с наместником.

С переводом командира броненосца «Цесаревич» на другую работу, на эту должность Макаров назначил бывшего командира «Ермака» капитана первого ранга Васильева, в высоких боевых качествах которого был уверен.

Однако адмирал Алексеев, имея уже своего кандидата, воспротивился этому назначению. Хотя Макаров был подчинен Алексееву, он все же настоял на своем «в силу предоставленного ему морским уставом права». Алексеев принужден был уступить.

Упорно настаивая на присылке в состав Тихоокеанского флота подкреплений, Макаров принимал деятельные меры к тому, чтобы вернуть в строй поврежденные и неисправные корабли. Это было предметом его особой заботы. Неоценимую помощь оказали приехавшие вместе с Макаровым и подобранные им петербургские рабочие, техники и инженеры. Они привезли с собой и необходимые для ремонта кораблей материалы и инструменты. Обуховцы и балтийцы работали хорошо. Сразу двинулись работы по залечиванию тяжелых ран на броненосцах «Ретвизан» и «Цесаревич», вскоре отремонтировали несколько неисправных миноносцев, заделали сотни пробоин на различных кораблях. Порт-артурская эскадра пополнялась.

Перетряхнув по собственной инициативе запущенное имущество артиллерийских складов Порт-Артура, обуховцы извлекли около 40 старых китайских пушек, отремонтировали их и, увеличив угол обстрела, установили на батарее Электрического утеса. Макаров почти ежедневно навещал рабочих, тщательно следил за их работой и условиями, в которых они жили.

Макарову приходилось обращать внимание на многое, особым предметом его забот был уголь. Как он и предполагал, в Порт-Артуре угля было мало. Макаров выработал «инструкцию для сбережения топлива и скорой разводки паров» и строжайше проводил ее в жизнь. Экономия коснулась, конечно, и продовольственных запасов, которых также оказалось явно недостаточно.

Сотни мелких и крупных дел, тысячи вопросов успел сделать или разрешить Макаров за пять недель своего пребывания в Порт-Артуре. Все вместе взятое возможно было лишь при огромной энергии и работоспособности «беспокойного» адмирала. Но главным в его Порт-артурской деятельности все же было то, что он своим примером утроил энергию всего личного состава Тихоокеанского флота, вдохнул в людей, находившихся до его приезда в состоянии апатии, веру в свои силы и в конечный успех дела, превратил «пловучие казармы» в подлинно боевые корабли. Макаров стал душой обороны города. После его гибели

многие из героических защитников крепости стремились поступать по-макаровски.

На второй день после своего приезда Макаров вышел в море. Японцы этого не ожидали. Пользуясь отсутствием в русском флоте дозорной службы, японские корабли безнаказанно шныряли на подступах к гавани, ставили минные заграждения, вели друг с другом переговоры сигнальными фонарями.

Узнав об этом, Макаров за два дня в корне реорганизовал дозорную службу. 25 февраля, японцы, выйдя в очередной набег, были застигнуты врасплох отрядом наших миноносцев, под командой капитана первого ранга Матусевича. Попытка уйти не удалась. Пришлось принять бой, во время которого миноносец «Акацуки» был потоплен. Остальные, пользуясь темнотой, скрылись. Корабли отряда Матусевича, конечно, тоже были повреждены, но успех был очевиден и произвел большое впечатление на всех кораблях эскадры. «Заслуги в этом успехе надо целиком отнести к полученным от адмирала Макарова решительным инструкциям и к смелости капитана первого ранга Матусевича, который немедленно бросился на неприятеля в решительную атаку, как только его заметил», — писал один из участников обороны Порт-Артура.

На утро 27 февраля снова произошла стычка с вражескими судами.

Возвращаясь домой с ночной разведки, миноносцы «Решительный» и «Стерегущий» подверглись нападению неприятеля. Силы были слишком неравные. «Решительному» удалось, развив ход, прорвать вражеское кольцо и прийти в Артур. «Стерегущего» же постигла неудача. Случилось повреждение паровых труб, и миноносец сразу остановился. Подошедший почти вплотную неприятель сосредоточенным огнем в упор расстреливал мужественно сражавшийся миноносец. Начался страшный бой. «Стерегущий» оказался в критическом положении. Его командир, лейтенант Сергеев, был убит в самом начале боя, погибли также лейтенант Головизнин и инженер-механик Анастасов. Начальствование перешло к мичману Кудревичу, он же принял на себя обязанности рулевого, так как последний был убит. Вскоре погиб и Кудревич…

Наконец вся команда «Стерегущего» вышла из строя. Прекратилась стрельба, окутанный паром, в многочисленных пробоинах, неподвижный русский миноносец безмолвно покачивался на волнах. Но он все еще был грозен для врага. На мачте попрежнему развевался русский морской флаг. Когда японские миноносцы, осмелев, стали подходить к «Стерегущему», от безжизненного, казалось, миноносца отделилась торпеда и понеслась навстречу японцам. Это один из тяжело раненных матросов русского корабля дополз до уцелевшего минного аппарата и выпустил по врагу последнюю мину. Японские миноносцы с трудом успели отвернуть и поспешно отошли, снова открыв ожесточенный беспорядочный огонь по «Стерегущему». Прошло немало времени пока японцы спустили шлюпки, и они с опаской подошли к «Стерегущему». На его палубе, залитой кровью, лежали лишь обезображенные трупы, да умирали несколько тяжело раненных русских матросов.

Японцы начали хозяйничать на корабле, считая его своей добычей. Но в то время, когда они приготовлялись брать «Стерегущего» на буксир, миноносец начал быстро погружаться в воду.

Японцы бросились заделывать пробоину. Но трюм был заперт изнутри. За переборкой слышались русские голоса. Там находились оставшиеся в живых два матроса команды «Стерегущего». Тут только поняли японцы, что сделали русские матросы. Открыв кингстоны, они потопили свой корабль, вырвав его из рук врага.

Имена этих двух героев точно установить не удалось. Но ведь каждый из членов команды мог поступить и поступил бы только так. «Стерегущий» погиб со славой. [129]

129

Точно установить имена героев, потопивших миноносец «Стерегущий», не удалось. С большой долей вероятности предполагают, что это были трюмный машинист Новиков и машинный квартирмейстер Иван Бухарев.