Стерпор
Шрифт:
– Конечно, конечно, – поспешно сказал Ревва, лицо его растянула зловещая улыбка, – Король оборванцев всегда может на меня рассчитывать. Мы заберем ваш меч и что там еще, обязательно заберем. Но сначала надо разведать обстановку, попробуем обойтись без лишнего шума. К чему нам шум? Может быть, нам удастся подкупить кого-нибудь из слуг. Или договориться с другими людьми во дворце. Глядишь, ваши вещицы сами приплывут нам в руки… А если нет, по крайней мере, слуги смогут разнюхать, где эти вещицы находятся, нарисовать нам точную карту. Но, надеюсь, до этого не
– Я там уже был! – сказал я.
– Да?! – От восхищения разбойник едва не подавился собственным языком, он даже закашлялся и принялся колотить себя в грудь. – Значит, это правда, то, что про вас говорят?
– А что про меня говорят?
– А говорят, что вы наш, свой в доску, слухи до нас быстро доходят. – От накатившего на него возбуждения Ревва сложил ладони в кулаки и потряс ими.
– Возможно, – уклончиво ответил я, – мне бы хотелось, чтобы все было сделано быстро. Мне нужны эти предметы срочно…
– Доверьтесь профессионалам, милорд, – заметил одноглазый, – поверьте, Ревва для вас горы свернет. Давайте встретимся в этой подворотне завтра на закате, у меня уже будут все необходимые сведения.
– Хорошо, – согласился я, – договорились.
Ревва приложил руку к груди, слегка поклонился, повернулся и мгновенно растворился во мраке, словно его и не было.
– Он знает свое дело, – заметил Варнан, – с самого рождения грабежами занимается…
На следующий день на закате я в сопровождении Ламаса и Варнана был на том же месте. Ревва снова вынырнул из тени – возник перед нами, словно был не обыкновенным вором, а опытным чернокнижником.
– Сведения получены, – сказал одноглазый, счастливо улыбаясь от того, что может оказать услугу самому Дарту Вейньету – Королю оборванцев.
– Я внимательно слушаю.
– Вообще-то все складывается не слишком удачно для вас, милорд, – заметил Ревва. – Моим людям удалось разузнать, что король собирается передать ваши вещи Ордену темных заклинателей.
– Ясно, я знаю, что он хочет со мной разделаться…
– О да! И, думаю, если вещи окажутся там, вы не протянете даже неделю.
– Как же быть?
– Есть выход, – он хитро усмехнулся и потер ладони, – во дворец мы проникнуть вряд ли сможем, это исключено, да и охраняется он отлично. Отряд, который понесет вещички заклинателям, по слухам, будет очень многочислененным, так что это тоже отпадает…
– Ну почему, если собрать большое количество народа, вооружить всех… – Мне представилось, как я отдаю команды воинам, они вступают в бой, заносят над головами мечи и разят неприятеля. Сладостность этой картины заставила мою голову закружиться.
– Очень крупный отряд. – Ревва покачал головой. – К тому же вы забываете, милорд, что мои ребята не воины, а профессиональные воры, они не захотят вступать в открытый поединок, это не для них.
Мои грезы мгновенно рассеялись.
– Что же ты предлагаешь? – спросил я.
– Мы ограбим лабораторию заклинателей, никто даже не предполагает, что кто-то решится на такое,
– Ну, давайте, грабьте, – сказал я. Ревва даже обиделся, не уловив в моем ответе восторженности.
– Все не так-то просто, – заметил он изменившимся голосом, – вот именно, не так-то просто, и я вам скажу почему, там внутри полным-полно ловушек, причем не обычных, а магических… Некоторые срабатывают не сразу. Сегодня я туда полез, а завтра для меня уже сколотили ящик… Смекаете, милорд?
– С нами пойдет колдун, – я кивнул на Ламаса, – он разрядит ловушки, проследит за тем, чтобы магия нам не грозила.
– Ну, нет, – Ламас отскочил в сторону, – не хочу я с темными заклинателями связываться, себе дороже… Я против! Против! Решительно против!
– Тебя никто и не спрашивает, за ты или против, – властно сказал я, – если я приказываю тебе, значит, надо идти. Ты меня понял? Ты поступил ко мне на службу!
Ламас в ответ промолчал, только из бороды его посыпались синие искры, а потом она стала дымиться. Ревва с удивлением уставился на колдуна единственным глазом.
– У тебя борода горит, – спокойно заметил я.
– Ай-ай-ай! – закричал Ламас и заметался по улице, потом увидел лужу, упал на колени и резво сунул в нее лицо, послышалось шипение, и вверх поднялась тучка светлого пара.
– Не знаю, пригодится ли нам этот колдун, – заметил одноглазый, – как-то не вызывает он доверия… Борода у него горит ни с того ни с сего.
– Уфф… – Колдун вынул лицо из лужи, грязная вода стекала по лбу и бровям, капала с бороды и кончика длинного носа. – Ладно, – сказал он, – я, конечно, пойду, но поход надо тщательно спланировать…
Последнее время меня сильно волновало психическое здоровье Ламаса. Он был сам не свой, постоянно заговаривался, бормотал какую-то тарабарщину, совершал очень странные поступки и питал совершенно маниакальную ненависть к паукам. Едва ему случалось заприметить черную точку, перебирающую худенькими лапками где-нибудь на дальней стене, он вскакивал, начинал махать руками, подобно ветряной мельнице, и бешено кричал: «Вот черт, они все же добрались до нас!» Его резко схваченный жилистой рукой башмак летел в сторону безобидного паучка. Глазомер у него был не-то чтобы очень, а потому Ламас всегда промахивался, но не желал оставлять «лазутчика» в живых, он вскакивал и бежал, высоко задирая худые колени, за удиравшим со всех ног «злоумышленником». Редко кому удавалось уйти от гнева Ламаса. Пауки умирали мгновенно, снимем шляпы перед его добросердечием, ведь он мог бы и помучить их – отрывать лапку за лапкой, морить голодом… да мало ли что мог еще выдумать съехавший с катушек колдун? Иногда он творил какие-нибудь несусветные заклятия, а порой магия вырывалась из него сама, как, например, произошло с самовоспламенившейся бородой. Порой мне казалось, что он опасен для окружающих. И все же в некоторых ситуациях Ламас оказывался весьма полезен.