Стерпор
Шрифт:
Через некоторое время возле ловушки появились наши недавние собеседники, а вместе с ними и множество других насекомых, среди которых выделялся гигантский паук, размерами превосходивший даже Кара Варнана в его новом обличье. На покатый лоб громадного паука была наброшена нитевидная повязка. Судя по всему, она олицетворяла его принадлежность к правящему классу.
– Дело ясное! – самоуверенно заявил он таким пронзительным голосом, что дрожание в спинке мгновенно сделалось невыносимым. – Это разведчики речных…
– Великий император, – зашептали в толпе, – как он проницателен…
– Только смерть! – взвизгнул император. – Смерть!
– Смерть! Смерть! – загудела толпа. – Разорвать чужаков!
– У, злыдни чертовы, – завыл Ламас, – предчувствовал же я неладное… так и знал… – надо было идти другим путем.
– Пусть отвисятся тут, – выкрикнул император, – а утром мы выведем врагов наружу и разъяем на части!
Он так и сказал, тщательно, как мне показалось, проговаривая слова: «Разъяем на части!»
– Разъяи проклятые, – закричал Варнан, – дайте мне только вырваться – я вас сам на части разьяю!
Толпе его выкрики очень не понравились. Один из самых активных пауков рванулся к сетям и ужалил Варнана в лапку. Тот охнул и замолчал, опасаясь спровоцировать остальных на подобные действия.
– На части, разъяем на части! – бесновался паучий народ.
«Ну, все, – подумал я, – пока наступит утро, заклинание Ламаса прекратит действовать, мы начнем превращаться в людей и нас будет сильно плющить. Хотя неизвестно что лучше – остаться лежать в узком каменном проходе кусками размежеванной плоти или погибнуть, будучи казненным какими-то паучками, пусть даже они жители королевского дворца».
Император назначил двух стражей, хотя в нашем положении в страже не было никакой необходимости – к этому моменту мы так запутались в паутине, что не могли даже пошевелиться. Отдав указания, правитель паучьего народа гордо удалился. За ним последовала толпа. По их выкрикам я понял, что они идут праздновать поимку опасных разведчиков речных и нашу завтрашнюю казнь. Еще гадкие твари постоянно возносили хвалы справедливому императору и ругали чужаков.
– Вот сволочь, больно за ногу укусил, – заметил Варнан.
– Скажи спасибо, что совсем не откусил, – откликнулся Ламас, – нечего было орать!
– А ты вообще заткнись, – рассердился великан, – это все из-за тебя, подлый старикан. Надо было тебя тогда еще удавить…
– Замолчите вы оба! – потребовал я. – Подумайте лучше, как нам отсюда выбраться.
– В паучьем виде я колдовать не могу, – Ламас задергался на ниточках, – и освободиться тоже не могу.
– А ну-ка молчать, речные! – прикрикнул на нас один из стражей. – Пока я совсем не рассердился.
– Поглядите-ка на него, – проворчал Варнан, – смелый какой, когда со связанными беседует.
– Молчать! – рявкнул часовой, он прыгнул к ловушке, его челюсти звучно клацнули и впились в конечность Кара Варнана.
– А-а-а, – закричал великан, – что ж ты, хря, делаешь, сволочь?!
После того как мне показалось, что я уже умер, – я даже впал в мутный паучий транс, провисев долгие-долгие часы на липких нитях, – жалкое запутанное тельце мое резко сдернули вниз. Я ощутил, что нахожусь на колыхающихся в такт движению
– Отпустите меня! – услышал я крик смертельно перепуганного Ламаса. – Никогда больше не приду в королевский дворец, пустите-е-е!
Его вопль утонул в стройном хоре гневных выкриков палачей. Никогда не думал, что насекомые могут так согласованно, стройно мыслить и даже употреблять одни и те же выражения.
Наконец нас вынесли за дворцовые стены. Я понял, что мы находимся снаружи, увидев яркий солнечный свет. Сколько же времени прошло с тех пор, как мы попали в путы? Час, два, сутки? Сколько времени будет действовать заклятие Ламаса?
Прибытия процессии уже ожидал важный император со свитой. Пауки продолжали выкрикивать грязные ругательства в наш адрес, перемежая их междометием «хря». Посреди вытоптанной паучьими лапками площадки выделялась большая яма. По всей видимости, предназначенная для наших останков.
– Ничего, наши речные братья отомстят за нас! – крикнул Кар Варнан, должно быть, его нервы тоже начали сдавать.
До меня донеслось шумное кряхтение Варнана: он безуспешно пытался освободиться от пут. В тот же миг что-то загремело. Я с трудом извернулся и увидел, что несколько пауков бьют по округлым полым отросткам и подвывают в такт, оскалив мерзкие челюстные выросты. Музыка паучьего народа была самой ужасной из всех, что мне доводилось когда-либо слышать. Даже бродячие музыканты с ними не сравнятся. Даже известный на всю Белирию странствующий ансамбль из Тура – «Король и шум». Кошмарнее паучьей музыки я ничего не слышал. Ничего!
Император выступил вперед, и все приумолкли.
– Братья, – проверещал он, – вот уже долгие годы мы живем в этих стенах, вороги постоянно засылают к нам лазутчиков, дабы узнать, не ослабли ли мы, сильна ли наша оборона…
«Они обороняют собственные позиции?! Кто бы мог подумать?» – пронеслось у меня в голове.
– … Сегодня мы пресечем очередную попытку проникнуть в наши стены. Смерть речным чужакам!
– Смерть чужакам! Смерть чужакам! – понеслось над толпой.
По рядам прошла волна ненависти, пауки двинулись на нас, их направленные в нашу сторону лапы угрожающе подрагивали.
– Они что, нас заживо разорвать собираются?! – в ужасе проговорил Варнан.
Ну, вот и все. Мой последний час. Лежу тут, словно муха, угодившая в паутину. Я бесславно сгину, умру, как самое заурядное насекомое. И через пару веков про меня если и вспомнят, то только архивисты. Они напишут обо мне как о самом неудачливом принце дома Вейньет, сначала лишенном наследства, а после и вовсе пропавшем без вести. Меня будут звать тогда уже не Король оборванцев, а Король неудачников. И почему злой рок все время довлеет надо мной?! В чем причина этого проклятия?