Стертая
Шрифт:
Обдумываю услышанное.
— Другими словами, обе стороны получили то, чего хотели. Это и называется компромиссом?
Мама смеется, но смех выходит невеселый, и лицо у нее неулыбчивое.
— Я бы сказала, желаемого не получили ни те, ни другие, и каждая сторона винила во всем противную. Так было тогда, и так продолжается до сих пор в существующей ныне Центральной Коалиции. И тогда же появились приборы измерения уровня эмоций, эмометры, «Лево».
Я смотрю на управляющий моей жизнью браслет на запястье. Сейчас
— И как их компромисс связан с моим «Лево»?
— «Свободное Королевство» выступало за то, чтобы мы обеспечили бедняжкам Зачищенным приемлемые условия; лордеры требовали позаботиться о том, чтобы они не вернулись к прежним привычкам. Ответ? «Лево». Живи счастливо. Ничего плохого ты не сделаешь. Обе стороны довольны, поскольку получили желаемое.
— Ха. Понятно, что им не приходилось носить эти браслеты.
Мама снова смеется.
— Верно.
— А тебе пришлось выбирать? Между папой и мамой.
— Прежде всего, я старалась сохранить мир дома, а потому занимала выжидательную позицию. Потом...
— Потом?
Она долго не отвечает, и я уже думаю, что не ответит. Наконец поворачивается ко мне, и ее глаза блестят.
— Я, можно сказать, слезла с забора, когда они умерли.
Мы уже рядом с пунктом досмотра. Обе молчим. Ее родители погибли, когда террорист бросил бомбу в их машину. О чем бы мама ни думала только что, в душе я не сомневаюсь, в какую сторону от забора она побежала тогда. Конечно, к лордерам. Иначе просто быть не могло.
Пока идет досмотр, я незаметно наблюдаю за ней. Есть в ней что-то, что идет дальше слов. Как и прежде, лордеры признают ее и демонстрируют почтительность и уважение, которых не видно в их отношении к другим. Мама не возражает, но ей это не нравится.
О чем она умолчала?
Доктор Лизандер стучит по экрану и поднимает голову.
— Вижу, во время нападения на прошлой неделе ты поднялась на десятый этаж. Потом твой уровень упал так, что пришлось колоть успокоительное. Расскажи, что случилось.
Вот так. Сразу к сути дела.
— Я попробовала, как вы и сказали, пройти к сестринскому посту, но свет погас, а сестра...
Я останавливаюсь. Не хочу об этом думать.
— О сестре я знаю, — говорит доктор Лизан-дер. — Для тебя это, наверно, было шоком. Однако сознание ты не потеряла.
— Нет. Я поднялась по лестнице на десятый этаж. Сама не знаю почему.
— Ты знакома с этим местом лучше всего, так что действовала понятно и логично. Интересно другое, почему твои уровни упали потом, когда ты прошла через все и оказалась наконец в безопасности?
Ответ очевиден — из-за Феб. Но сказать это я не могу и потому только пожимаю плечами.
— Может, когда остановилась, тогда все и навалилось.
Доктор Лизандер
— Может быть. — Полной уверенности в ее голосе не слышно, как будто она знает, что за моим объяснением кроется что-то еще.
— А как вы? Я беспокоилась. — Я не притворяюсь. Доктор Лизандер наверняка стала бы мишенью для террористов.
Черты ее лица смягчаются.
— Спасибо, Кайла. Ценю твою заботу. Все обошлось. Меня и еще нескольких человек отвели в безопасное место, где о нас позаботились.
— Но почему они не забрали заодно и ту медсестру? Вы знали ее?
— Знала. Ее звали Анджела. — В глазах — тень печали. — Иногда приходится выбирать.
— Но...
— Достаточно, Кайла. Мне нужно спросить тебя кое о чем. Ты все выяснила?
— Что?
— Ты выяснила все, что хотела?
У меня холодеет в животе. Она знает. Непонятно откуда, но знает. Знает, что я залезала в ее компьютер. Сижу молча, и страх вяжет внутренности в узелки. Представляю, как восприняли бы это лордеры.
— Да, Кайла, я видела, что ты сделала. В кабинете есть камера, понимаешь? Я просматриваю ее иногда. А компьютер показывает, какие файлы открывались и закрывались. — Доктор Лизандер спокойно откидывается на спинку кресла. — Но сейчас я выключила камеру и удалила ту запись. Никто ничего не узнает. Ну же, разверни стул, и мы посмотрим вместе.
У меня отваливается челюсть.
— Давай, Кайла.
Я перехожу со стулом на другую сторону от стола, и она один за другим открывает те же, что и я, файлы и дает пояснения: прием; сканирование мозга; операция. Потом мы переходим к разделу, забыть который я не могу до сих пор, «Рекомендации».
— Вот здесь... «совет рекомендует терминацию; доктор Лизандер против». Что это значит?
— Правление больницы беспокоили твои кошмары и способности контроля. Они считали, что выпускать тебя из-под наблюдения опасно, что ты можешь представлять угрозу как для себя самой, так и для других.
— И вы настояли на своем. Вы не согласились с ними.
— Да, настояла. Но они были правы. Уж по крайней мере для себя ты точно представляешь угрозу.
— Не понимаю. Тогда почему вы меня выпустили?
Она пожимает плечами.
— Я убедила себя, что ты заслужила шанс. И мне, конечно, было интересно посмотреть, как ты справишься. Но самое главное, я хотела изучать тебя, посмотреть, что с тобой случится.
— Изучать... как крысу в клетке.
Доктор Лизандер невесело усмехается.
— Скорее как крысу, выпущенную из клетки.
— Но зачем вам изучать меня?
— Ты не такая, как остальные. В тебе есть что-то другое, особенное, и я хочу понять, что это. Может быть, что-то пошло не так во время операции. Хотя все твои тесты и сканы в порядке. Тем не менее что-то есть... Здесь только мы вдвоем, ты и я. Больше никого. Можешь сказать мне?