1Он угасал в разгаре зимы:на каждом шагу гололед, аэропорты полупусты,статуи городские изуродовал снег;падающая температура придушила умирающий день,термометр и градусник как сговорились:в тусклый холодным день случилась кончина поэта.Вдали от его болезниволки бежали сквозь вечнозеленый лес,деревенская речка лишенная удобных причалов;скорбные речипо поводу смерти поэта не касались его стихов.Это был самый последний день, как для него,так и для медсестер и слухов;области тела взбунтовались,площади разума опустели,тишина затопила предместья,поток его чувства достался поклонникам.Теперь он рассеян среди множества городови полностью принадлежит незнакомым людям,обретая свое счастье под обложкой книги,несет наказание по иностранному кодексу чести.При переводе смысл слов мертвецаизменяется в местах обитания.Но завтра в многозначительном шуме,где брокеры, подобно животным, ревут в зале фондовой биржи,а бедняки справедливо страдают, имея к этому склонность,и каждый узник уверен в своей свободе,несколько тысяч вспомянут про этот день,поскольку легко запомнить неординарный случай.Термометр и градусник как сговорились:в тусклый холодный день случилась кончина поэта.2Ты
был наивен, подобно нам, твой дар пережилвосторги богатых дам, агонию собственного тела.Сумасшедшая Ирландия заставила писать стихи.Ирландия безумна до сих пор, как и ее погода.Зато в поэзии полный штиль, она уцелелав народном сказании. Поэзия здесь, как из стали —исказить почти невозможно, нечем.От уединенных ферм до деятельной печалисырых городов, где поэты верили и умирали;важнее поэзия, нежели рот — источник речи.3Давит чернозем на грудь:Вильям Йейтс прилег вздремнуть.Без поэзии сосудв чрево родины кладутВремя храбрых и святыхматерит и бьет под дых,беспощадно изменивформы королей и див.Время чтит язык, в ком слог,как для верующих Бог.Трусость, гордость за грехине считают петухи.Время — странный адвокат:Киплинг стал не виноват,Клодель тоже ни при чем,сочинял Поль горячо.Из кромешной темнотыбрешут бешеные псы.Европеец нервно ждет,кто кого быстрей сожрет.Интеллектуальный стыддля Европы, как гастрит.Море жалостливой лжибьет в глазные рубежиСледуй, гений, напрямикв скрытый сумраком тупик.Голос твой великий пустьуничтожит нашу грусть.Выпрямляя стих, как гвоздь,вырасти проклятья гроздь,про нужду и горе пой,чуя пропасть под собой.Одиночество душидоброй шуткой рассмеши,за решеткой серых днейвере научи людей.
Пирс нещадно волны бьют;на равнине дождь всерьезлупит брошенный обоз;каторжане в горы прут.В сером платье вечерок.Фиск агентов шлет отряд:недоимщики шалят,игнорируя налог.Завершив с Богиней спор,проститутки в храме спят;в подсознании вершатдва поэта разговор.Пусть Утический Катондревние законы чтит,но мятеж легко творитмускулистое никто.В спальне Цезаря уют.Цезарь, словно мелкий клерк,пишет в розовый конверт:«Ненавижу царский труд».Кушая не хлеб один,стаи красноногих птицгрея скорлупу яицсверлят взглядом чахлый Рим.А на севере пустом,где вокруг лишь желтый мох,двигается без дорогсеверных оленей гон.
Однажды вечером по Бристоль-стритгуляя вволю,(толпа на тротуаре шевелилась,словно пшеница в поле),я к пристани спустился,там пел влюбленныйпод аркой железнодорожной:«Любовь бессмертна и бездонна.Я буду любить тебя, я буду любить тебя,пока Китай и Африка не столкнутся,пока река не перепрыгнет через гору,пока лососи не запоют на блюдце.Я буду любить тебя, пока океанне повесят, развернув, сушиться,пока немые звезды не заорут,как пациенты психбольницы.Годы бегут, как кролики,Но в сердце моем зацвелиЦветыПервой в мире любви».Но все часы в городеСтали трещать и звонить:«Время тебя обманет,ты не сможешь его победить.В темных пещерах подсознания,где Правосудие обнажено,время наблюдает из теникак ты целуешься перед сном. В мигрени и в беспокойствежизнь проходит бесцельно,но время предполагает, что будетзавтра или мгновенно.Огромные зеленые долинынакроет снежная попона;время меняет зажигательные танцыи горбатит любителя поклона.Погрузи руки в воду,погрузи весь скелет,смотри внимательно в рекуи удивись, что там тебя нет.Ледник
громыхает в буфете,в кровати вздыхает пустыня,сквозь трещину в чашке проходитсвязь мертвых с живыми.Там нищие выигрывают в лотерею,Джека очаровывает Великан,Лили охмуряет белого горлопанаи Джил падает на диван.Смотри внимательно в зеркало,наблюдай свое разрушение;ты не в силах благословить,но жизнь и есть благословение..Слезы текут из глазКак будто насыпали перца;ты полюбишь свою сгорбленную фигурус горбатым сердцем».Это случилось поздним вечером,влюбленные давно ушли;часы прекратили свою какофонию,а река продолжала течь по телу земли.
Пусть, как умеренно-ясная погода,радость раскрасила берег твоей душив радужный цвет, шторм тебя изменил:не позабыть уже большени, разрушающую чаяния, тьму,ни ураган, пророчивший погибель.Тебе придется с этим знаньем жить.Дороги нет назад, вокруг — иные,из-за отсутствия луны ты их не чуешь,они, однако, рядомсущества без имени, числа и рода:и они тебя не любят.Что ты им сделал?Ничего? Но это не ответ:Поверь, тебе придется ответить на вопрос? —Что сделал, ведь сделал же ты что-что;чтоб вызвать смех, травить им будешь анекдоты,ты жаждать будешь их расположения и дружбы.Не будет никакого мира.Тогда, сопротивляйся, так храбро, как способен,но каждая неблагородная уловка, ты знаешь,на совести, как грязное пятно:хотя сегодня это не причина,для тех, кто ненавидит ненависти ради.
Голову мне положина нетвердое плечо;время жрет, как винегретдетский ум и красоту,эфемерность детворыобъясняет смерть, как басню:но, пока далек рассвет,спи порочное дитя,нет другого для менясущества прекрасней.Безграничны плоть и дух:Пара нежная лежитКак вареная морковьБез сознания почти,Им Венера за оргазмПреподносит, как богиняВ дар надежду и любовь;А тем временем монахЛовит чувственный экстаз,помолившись на латыни.Верность, преданность, едваПолночь минет, пропадут,Словно колокол гудя.Тут же толпы дураковВыть начнут, как злые псы:Ты заплатишь каждый грош,Карты правду говорят,только этой ночи пыл,шепот, взгляды, поцелуйв память врежутся, как нож.Полночь, меркнет красота:Пусть предутренний сквознякМягко кудри шевелит,Долгожданный день грядет,Чтоб жестокий, скучный мирГлаз приемлемым признал;Дней засушливых кредитДля невольных взят хлопот,Пусть нахлынет вместо злаЧеловечьих чувств накал.
Ты когда-нибудь слышал о кокаиновой Лили?Она жила в Кокаинсити на кокаиновой горке земли,ее кокаиновая собака и кокаиновый кот,дрались с кокаиновой крысой всю ночь напролет.Ее кокаиновые волосы развевались, как кокаиновый флаг.Она носила кокаиновое платье красное, как мак:шляпу кокаиниста, костюм для скачки в санях,кокаиновую розу, к пальто приколотую на днях.Большие золотые колесницы на Млечном пути,Серебряные змеи, слоны, куропатки, снегири.О кокаиновый блюз, они печалят меня,под кокаиновый блюз плывет из-под ног земля.Однажды холодной ночью Лили вышла гулять в метель,нюхая воздух испуганно, дышала, как загнанный зверь.Там были наркотическая легкость и пьяный бред,на кокаиновой дорожке оставался кокаиновый след.Там Мак с лицом ребенка и Морфий, предъявляющий счет,поднявшись по снежной лестнице, веселили народ.Стремянка в небо была метра два в высоту,огромные сани скользили в черную пустоту.По утру в половине четвертого без ощущенья виныони, как Рождественская елка, были освещены;как только Лили возвратилась домой и упала в кровать,она засопела быстро и перестала дышать.Сняли с нее изношенное кокаиновое пальто:оно износилось, как шляпа с розой цвета бордо;На ее надгробном камне ты читал не один:она умерла, поскольку нюхала кокаин.
Закон, убеждены садовники,это солнце. Закон один.Солнечный круг для садовников господин,как для рядовых полковники.Закон есть мудрость старости,дед-импотент визжит от ярости.Закон — суть чувства молодых,показывает правнук свой язык.Закон, поп проповедует смиренно,менталитет меняя прихожан,слова в моем писании священном,а также кафедра моя и храм.Судья, взглянув не дальше носа,чеканит фразы без препон:Закон известен испокон.Закон дымит, как папироса,но я добавлю макарон —Закон есть все-таки Закон.Юристы пишут, в рот воды набрав,Закон не ошибается, не прав,он преступления карает ловко,орудуя статьей или винтовкой.Закон — одежда, которую весь веклюбой беспечно носит человек.Закон, как дружба ежедневно на словах.Одни кричат: закон — наша судьба,другие, что березы и изба.За третьими четвертые шипят:Закона нет который год подряд.И всегда сердитая толпа,вечно оставаясь на бобах,голосит: Закон бесспорно — мы,и глупей меня чудак с Луны.Если мы знаем о Законе не больше,чем другие, живущие дольше,то мне известно не больше тебя,что нам следует делать шутя,исключая тех, кто беспробуднонесчастлив или спит, как Будда,Закон в натуре существует,об этом каждый знает всуе,считаю делом глупым, гиблымс Законом сравнивать что-либо.В отличие от многих из людей,нет у меня других идей,которые способны придержатьобычное желание гадатьи низвести свой личный опытдо равнодушия зевоты,хотя, сужая рубежитщеславья вашего и лжи,и Богом данную мне робость,меня переполняет скромность,отличный выход мы найдем:любовь похожа на Закон.Подобно любви, откуда Закон нам неизвестно.Закон не терпит принужденья, как невеста.Как от Закона, так и от любви мы часто плачем.Закон, как и любовь, для нас немного значит.