Стихи разных лет
Шрифт:
2. О поэзии
Марина Глебова не только любила и любит людей, но ещё любит поэзию и искусство. И понимает она поэзию не только как искусство или ремесло, но и как жизнь духа. Сама её поэзия и есть её истинная жизнь, как это было у Марины Цветаевой, у Анны Ахматовой и у других поэтов. В этом можно увидеть отличие отношения к поэзии поэтов, обычных людей и поэтически воспринимающих мир людей. Поэт через сотворение своих стихов созидает и свою душу. Поэтически воспринимающий мир человек чувствует красоту поэзии и приобщается к её гармонии как к проявлению жизни. Обычный человек зачастую не воспринимает поэзию как красоту и смысл духовного начала, полного истин, чувств, красок и откровений души. В этом случае поэзия остаётся для него “іегга іпсодпііо”,
Марина Глебова искала своё понимание поэзии с самого начала своего творчества. Это был процесс эволюции от очевидного, хотя в чём-то и оригинального, образа к неочевидному, а затем и к полноценному, обогащённому полнотой самой жизни. В стихотворении «Волчица» она создаёт образ поэзии как волчицы, неотступно следующей за человеком, пугающей и изнуряющей его своими преследованиями. Изнурённого и сдавшегося на её милость человека она может и напоить своим молоком в тёмном лесу, которое может хлынуть кровью из его горла. Тогда и произойдёт рождение поэта. В этой образной картине по мысли Марины говорится о том, что поэт пишет стихи своей кровью, своей идущей от природы и часто необъяснимой энергией духа:
У поэта звериная сущностьС человеческой сутью в ладу…Он – морока для здешних учёных.Сколько Родине дал он примет.Впрочем, если и умер Поэт,Он опять-таки с Маугли сходен:Он свободен, безроден, без родин.Такой взгляд на поэзию нетрадиционен. Обычно её понимают как искусство слова, зовущего нас к красоте, к Богу и духовной гармонии. Иногда понимают её как приведение в систему важных слов, звучащих музыкально. Иногда в ней люди видят рассказ в образно-символической форме о скрытых смыслах бытия, или рассказ об их жизни, наполненной переживаниями и откровениями. Но чтобы видеть в поэте Маугли – это вообще-то грубовато и непонятно. Ведь поэт есть выдающийся человек, одухотворённо поющий о мире.
Скорее всего, Марина в этом образе хотела подчеркнуть связь поэзии и природы. Но не ту связь, которая описана в стихотворении «Последняя гавань пиратских утех.» – через растворение поэтической любви в природе, а связь как рождение поэзии из природного начала. В этом втором случае в поэзии есть и свобода, и отрешённость её от обычного человеческого мира, её, если так можно выразиться, «автономная божественность», её универсальное и всемирное предназначение – объединять людей через их духовность. Хотя в этом и есть доля правды, всё же здесь видится и неполнота такого подхода к поэзии.
Поэзию с природой связывает то, что можно понимать как законы и принципы их устроения. Под ними можно понимать: временные ритмы; системное начало мира; единое и множественное как принципы бытия; игру природных сил и её отражение в поэзии; гармонию – и природную, и поэтическую; предмет, знак и значение, присутствующие в поэзии; идею Бога, придающую смысл всему человеческому бытию, в том числе и поэзии как его важной духовной составляющей. (Подробнее об этом можно прочитать в статье: Рачин Е.И. Природа и поэзия. – В сборнике: Зиновьевские чтения в Московском университете. Материалы Международной научной конференции (6–7 ноября 2008 г.) – М.: Современные тетради, 2009. – С. 135–142). Подобное универсальное понимание единства природного и поэтического начал может чувствовать начинающий поэт, каким была в то время Марина Глебова. Но обосновать это научно и соответственно выразить вряд ли и сейчас сможет даже маститый поэтический мастер.
Другое понимание поэтического творчества есть в стихотворении Марины «Была игла. В иглу я вдела нить.» Это понимание её как кропотливой и изобретательной работы. Такой труд есть уже не непонятное и смутно объяснимое рождение из природного начала. Это переход от чувственно-инстинктивного рождения поэтических строк к цивилизованному и разумному. Здесь поэзия предстаёт уже в образе цивилизованного ремесла.
Была игла. В иглу я вдела нить.СлагатьВедущим началом в поэзии в этом стихотворении называется даже не столько разум, сколько его продукт, отвечающий за его включение в процесс поэтического ремесла. Образно говоря – это магнит, который найдёт иглу и разбудит уснувшее в разуме начало, которое подвигает нас не просто к шитью, а к художественному вышиванию. Если же говорить не метафорично – это разбуженная воля к поэтическому творчеству, настрой человека на написание стихов, своего рода поэтический зуд. Как говорил Гёте, «поэт – властитель вдохновенья». Он появляющиеся в сознании две-три рифмованные строки способен продолжить до завершения поэтического поиска в целостном произведении.
Марина Глебова погружена в поэзию, живёт её духом, её образами и символами. Образ волчицы, образ шитья по живому с помощью волшебной иглы, образ слияния с природой в чувственном мироощущении, образ разума, руководящего поэтическим поиском, образ музыки, уносящей человека в божественные выси – всё это присутствует в поэзии Марины Глебовой. Разнообразие этих представлений создаёт для поэтессы состояние душевной неуверенности и неудовлетворённости своим творчеством. В стихотворении «Неуверенность» Марина пишет об окружающих её вещах, явлениях, о состояниях своего сознания как о потоке впечатлений, стихии «жизненного мира» (это термин известного философа начала ХХ века Эдмунда Гуссерля), в котором человеческий дух и природная среда взаимодействуют, диалектически влияя друг на друга. Неуверенность зрения, жеста, слуха, фраз отражает поэтическое напряжение духа, который ищет своего выхода в красивом и значащем стихе. Посмотрите и поймите, что такое поэтический поиск, как его понимает Марина в следующих строках:
Неуверенность в выборе. Бредни химер.Восхожденье по шатким, прогнившим ступеням.Вечный страх, что ничья не откроется дверьИ никто не простит мне неточность сравнений.Пробираюсь в причудливом хаосе фраз,Чтобы мысль добела раскалилась от тренья.Неуверенность – и исчезает свеченье:Мысль, как будто струна, натянулась и оборвалась.Неуверенность – след моего бытия,В каждой строчке и звуке спешит воплотиться.«Пахнет воском метель», «вдохновенно цветёт медуница» —Вот, пожалуй, и всё, в чём сегодня уверена я.У некоторых поэтов неуверенности в их душах и умах совсем нет. Они уверены в том, что их стихи хороши. И потому иногда они выступают добровольными редакторами и цензорами других поэтов – даже если их об этом никто не просит. Они тем самым, как им кажется, борются за красоту поэзии, за честь поэтического творчества. Они часто дают односторонние оценки и стихам, и поэтическому творчеству поэтов, сами мало что понимая в них. Чтобы понимать поэзию, надо понимать душу её творца, ибо всё возникает из его ума, сердца, чувств, из жизненного опыта поэта. А для этого надо чувствовать культуру души человека вообще, но понимать, что души у всех разные. Если образно сравнить поэтов с птицами, то очевидно, что все птички поют по-разному. Одни чирикают примитивно как воробьи, другие что-то невнятное щебечут как скворцы, кукушки всю жизнь долдонят об одном и том же, поэты-канарейки имитируют пение соловья.