Стихи. Мелодии. Поэмы

Дун-по Су

Тут обвинители поэта настолько перешли границы разумного в своей ненависти к обвиняемому, что даже сам император, вовсе не питавший в этот миг симпатии или сочувствия к Су Дун-по, покачал головой и сказал: «Ведь помимо небесного дракона — символа императорского могущества и Конфуций и Мэн-цзы упоминали и о других, в том числе о драконах, обитавших в земных и подземных водах». Возможно, императору было просто невыгодно признать столь злую насмешку над его особой. Тогда суду была предъявлена в качестве обвинения поэма (фу) Су Дун-по «Дереза с хризантемой». В предисловии к ной есть такие строки: «Десяток, прибавьте еще девять лет, — я, как прежде, чиновник, семья все беднее и ниже доход, денег нет на одежду и пищу, а когда-то хватало».

«Су Ши намекает на то, что император не заботится о честных верноподданных», — заявили в один

голос обвинители, подкрепляя свои доводы выдержками из стихотворного послания поэта к своему другу и издателю, принцу Ван Сяню: в послании говорилось, что он, Су Ши, «уже привык слушать вопли узников, избиваемых бичами», что кругом — голод, а «люди, попавшие в кабалу, бегут из деревень и становятся разбойниками». Суду были зачитаны строки послания Су Дун-по Цзэнгуну, прозаику-эссеисту Сунской эпохи, о том, что «надоела трескотня придворных, похожая на стрекот цикад», что двор подобен дремучему лесу, а на деревьях каркающие вороны ссорятся из-за того, «кому больше достанется падали»…

Гнев и возмущение суда вызвали стихи поэта:

Пусть воронье кричит над дохлой крысой, В том крике алчность и тупая спесь. А гордый лебедь воспарит повыше И окунется тихо в облака…

Сам Су Дун-по в эти мгновения уже не сомневался в том, что его ждет смертная казнь, и начертал из тюрьмы своему брату Су Чэ (Су Цзы-ю) такие печальные строки:

Пусть на темной горе, в месте самом глухом Погребенье мое без почета свершат, Пусть годами по длинным, дождливым ночам Одинокая стонет и плачет душа…

Но судьба пощадила поэта. Случилось, что внезапно заболела мать императора. Перед смертью она сказала Шэнь-цзуну: «Я помню, когда братья Су сдавали экзамены, Ваш предшественник Жэнь-цзун сказал, что обрадован, поскольку перед нами предстали два достойных советника государя. Я слышала, что сейчас Су Ши осуждают за его стихи. Некоторые из придворных сановников хотят его уничтожить. Они не могли указать на проступки или промахи на служебном поприще и ухватились за стихи. Разве такие обвинения не являются проявлением мелочности? Я думаю, что уже не поправлюсь. Но Вы, государь, не должны осуждать невинного! Этим вы рассердите небесных святых».

Воля умершей была священной для Шэнь-цзуна, и в двадцать девятый день двенадцатого месяца 1079 года, к великому неудовольствию Шу Даня, Ли Дина, Ван Гуя и других приближенных, император объявил приговор, согласно которому Су Дун-по высылался в округ Хуанчжоу в чине младшего военачальника. Поэт был освобожден из тюрьмы в канун Нового года после четырех месяцев и двенадцати дней заключения. О его настроении в этот момент лучше всего поведает стихотворение «Выйдя из тюремных ворот», которое начинается строками:

Всю жизнь писал, и письмена мои Всегда мне приносили только зло. Но думаю, что лишь на этот раз — Нет худа без добра — мне повезло!

Мы уже говорили о том, что жизнь поэта была чередованием взлетов и падений. Рассказанная здесь история одного из «падений» Су Дун-по дошла до нас в подробностях благодаря сохранившимся доныне воспоминаниям его современников Кун Пин-чжуна, Чэн Ши-дао, Е Мэн-дэ и особенно благодаря записям великого поэта Южно-Сунской династии Лy Ю (1125–1210).

История эта проливает свет на то, как воспринималась гражданская поэзия Су Дун-по при его жизни, и дает нам возможность назвать Су одним из самых смелых и упорных критиков современного ему феодального общества Китая.

Дальнейшая судьба поэта не менее трагична. Читаем у него:

Тридцать тысяч дней, еще шесть тысяч — Вот и весь у человека век. На недуги и на старость тратит Добрые полжизни человек. Радости

сменяются печалью, Все идет своею чередой: То слагаем песни и смеемся, То внезапной сломлены бедой. Я возвышусь завтра иль унижусь — Сам себе не в силах предсказать. Видимо, всевышнему угодно Нами, словно куклами, играть.

До октября 1085 года Су Дун-по был в опале, — служил в Хуанчжоу, Чанчжоу и Дэнчжоу — округах, весьма отдаленных от столицы. Но между тем слава поэта росла, стихи его заучивались наизусть, передавались из уст в уста, а кусок шелка с каллиграфически начертанной его рукой фразой ценился дороже золота и драгоценностей.

В 1085 году, после смерти Шэнь-цзуна, двор амнистирует всех ученых, принадлежащих к группировке Сыма Гуана, и Су Дун-по с триумфом возвращается в столицу. Он становится вторым лицом среди придворных. Но жизнь при дворе ему в тягость, и в 1089 году он уезжает в Ханчжоу в должности командующего войсками и губернатора Чжэцзяна. Находясь в милости у регентши (бабки малолетнего императора Чжэ-цзуна), он в последующие годы занимает высокие должности: в 1092 году командует войсками империи, в 1093 году является главным сановником-попечителем просвещения. Но с ее смертью снова наступает период «падения». Пришедший к власти Чжэ-цзун — слабоумный и развращенный юнец — возвышает при дворе Чжан Чуня — заклятого врага последователей и друзей Сыма Гуана. На сей раз Су Дун-по был лишен всех прежних чинов и званий и сослан в самую глухую окраину империи — на остров Хайнань (1097 г.), где прожил три с лишним года в бедности и лишениях. После смерти молодого Чжэ-цзуна (1101 г.) новый император Хуэй-цзун помиловал Су Дун-по. Возвращаясь в родные места, поэт занемог в пути и в двадцать восьмой день шестого месяца умер. Су Дун-по был похоронен в деревне Дяотай, что находилась на территории нынешней провинции Хунань…

Была у поэта и посмертная судьба. Через год после его кончины двор императора Хуэй-цзуна обнародовал список «Праведных мужей периода Юанью» (периода регентства императрицы, 1086–1093 гг.), в котором имя Су Дун-по было первым. Доска со списком реабилитированных ученых и поэтов, репрессированных при Чжэ-цзуне его первым сановником Чжан Чунем, была выставлена на восточной стене императорского дворца. В 1106 году над столицей пролетела комета (это было расценено астрологами как зловещее предзнаменование), а вскоре ударом молнии доска со списком посмертно возвеличенных «праведных мужей» была расщеплена пополам.

Напуганный Хуэй-цзун приказал немедленно уничтожить все доски и дощечки с именами «праведников». И снова, уже мертвый, Су Дун-по попадает в опалу: тайным императорским указом велено было разрушить памятники и стелы, хранящие его тексты, запрещались книги и манускрипты, созданные им, а сам поэт снова был лишен всех прежних чинов и заслуг. За хранение сочинений Су двор назначил огромный штраф. Но, как свидетельствуют многие очевидцы событий того времени, слава Су Дун-по, несмотря на запреты его сочинений, не поблекла, а, наоборот, возросла. Не было такого ученого в Поднебесной, который не знал бы наизусть его стихов и изречений. Однажды, пять лет спустя, один даос-проповедник рассказал императору, что к нему во сне явился Су Дун-по и что ныне покинувший землю поэт назначен по воле Повелителя Небес «высшим управляющим делами изящной словесности Неба». Император настолько был ошеломлен этим сообщением, что приказал скупить и собрать во дворце все, что сохранилось из созданного Су Дун-по, — книги, картины, надписи на шелку, высеченные на камне образцы его каллиграфии и т. д. Цены на реликвии, связанные с именем Су Дун-по, настолько возросли, что хранителями их оказались самые богатые люди Поднебесной. Когда же в 1126 году столица Бяньцзин была захвачена вторгшимися в Китай чжурчжэнями и Северо-Сунская династия пала, победители в качестве контрибуции наряду с другими ценностями требовали и сочинения Су Дун-по. И все же основная часть литературного наследия поэта была своевременно увезена в Ханчжоу — столицу новой, Южно-Сунской империи (1127–1275 гг.). И, наверно, благодаря этому сохранилась до нашего времени.