Стихи

Кибиров Тимур Юрьевич

IV

* * *

Христос воскрес, моя Наташа! Воскрес Он, судя по всему, ведь даже отношенья наши есть подтверждение тому. Поскольку, как бы я ни злился, ни чертыхался как бы я, ты – то, о чем всегда молился я в тесноте житья-бытья. Ты – то, чем можно защититься от нежити небытия, во всяком случае, частица того, чего душа моя с младенчества искала, Таша, чему я клялся послужить. Ты доказательство, и даже теодицея, может быть.

* * *

Ты –

обожаемая, я – осатанелый. Ты молода, а я – почти старик. Ты созерцаешь смыслы мудрых книг, я шастаю без смысла и без дела. Ты – вешний цвет, а я – пенек замшелый, ты так строга, а я – увы – привык дни проводить средь праздных забулдыг и потакать балованному телу. Ты – воплощенье чистоты несмелой, на мне ж и пробы ставить места нет… Чтоб перечислить это все, мой свет, антонимов словарь потребен целый… А в довершенье всех обид и бед ты – женщина, а я, Наташка, нет.

ВО ВРЕМЯ ССОРЫ

Был бы я чуть-чуть моложе и с другою рожей, я б с тобой, такой хорошей, поступил негоже: поматросил бы и бросил — так тебе и надо! — чтобы ты узнала, Ната, эти муки ада, коими палим всечасно бедный я, несчастный, чтобы ты, мой ангел ясный, плакала напрасно! Чтоб ты плакала-рыдала, рученьки ломала и меня бы умоляла, гордого нахала. Так бы я тебя помучил минимум часочек, а потом бы, друг мой лучший, славный мой дружочек, я бы так тебя утешил — на всю жизнь, не меньше! Каждый Божий день – не реже, нежно и прилежно!

ЖЕСТОКИЙ РОМАНС

То, что кончилась жизнь, – это ладно! Это, в общем, нормально, мой свет. Ведь не с нею, с тобой, ненаглядной, расставаться мне моченьки нет! Жизнь закончена – ну и спасибо! Я и этого не заслужил! Но с тобою, такою красивой, распрощаться и вправду нет сил! И поскольку ты с ней нераздельна, с исчерпавшейся жизнью пустой, буду длить я ее беспредельно, чтоб навеки остаться с тобой.

ЗАПРОС

Ответь, моя хорошая, скажи, моя отличная, я удовлетворителен или совсем уж плох? Я прусь, как гость непрошеный. Уж очень мне приспичило, уж очень удивительно тебя придумал Бог! Уж очень ты прекрасная, уж очень ты насущная, моя необходимая, искомая моя! Не выйдет – дело ясное. Вообще – безумье сущее… Скажи же мне, родимая, ты любишь ли меня?

ДРАЗНИЛКА

Сюсеньки-пусеньки, сисеньки-писеньки, сладкая детка моя, ластонька-рыбонька, лисонька-кисонька, надо же – смысл бытия! Зоренька ясная, звездонька светлая, смертонька злая моя, боль беспросветная, страсть несусветная, надо же – любит меня!

* * *

Делия! Ты упрекаешь меня, горемыку, в том, что бессмысленны речи мои, безыскусны и однообразны. Что

ж, справедливо. Действительно, смысла в них мало, разнообразия тоже немного, изящества нету. Но ты подумай своей головою красивой — взяться откуда б интеллектуальному блеску? Как тебе кажется – мог бы Катулл состязаться с самым последним из риторов, Лесбию видя? Мог бы спокойно он с ней обсуждать красоту и величье песен Омира иль Сапфо? А? Как ты считаешь? То-то же! Если ж учесть, что Катулл-то был по сравненью со мною счастливцем беспечным — вон сколько счесть поцелуев он смог без труда! Ну а нам бы хватило пальцев десницы с лихвой! Как же мне не беситься?

* * *

Гандлевского цитировать в слезах: «Умру – полюбите», пугать ночных прохожих озлобленным отчаяньем в глазах и перекошенной, давно небритой рожей — как это скучно, Ташенька…

* * *

Вот, полюбуйся – господин в летах, к тому ж в минуты мира роковые не за Отчизну ощущает страх, мусолит он вопросы половые! Трещит по швам и рушится во прах привычный мир, выносятся святые. А наш побитый молью вертопрах все вспоминает груди молодые, уста и очи Делии своей. Противно и смешно. – Но ей-же-ей, есть, Таша, точка зрения, – с которой предстанет не таким уж пошлым вздором наш случай – катаклизмов всех важней окажется любовь, коль взглянешь строго на это дело с точки зренья Бога.

ПЛАТОНИЗМ

… Ты мыслишь обмануть любовь.

A. C. Пушкин

Этот брак заключается на небесах. Да, наверно, давно заключен. На седьмых небесах, отряхая наш прах, торжествуя, блаженствует он. И по слову Платона с идеей моей там идея Наташки слилась, андрогином счастливым мы катимся с ней, идеально друг с дружкой слепясь. Но внизу, на земле, тут не то чтобы брак, тут и встретиться нам не дано. Отчего, в самом деле, Наташечка, так — тут другое, а там мы одно?

V К Н. Н

1

Посмотри, мой любезный, мой нежный друг, каково вокруг — слишком запах затхл, слишком выцвел цвет, слишком мерзок звук. Слишком смутен смысл, слишком явен бред. На исходе лет что-то стал мне страшен, Наташа, вдруг с миром тет-а-тет. Слишком этим мне кажется этот свет. Слишком прост ответ — ах, дружочек, что там ни говори, тут мне места нет. Тут, под сенью клюкв, в этих попурри тонет наш дуэт.

2

А в придачу к этому, вот смотри, каково внутри — у меня, к сожаленью, Наташа, там, как тебе ни ври, как себе ни ври, никакой не храм, а бардак и хлам и похабные кадры из «Bad girls – 3», подростковый срам. Там бывает, ангел мой, по ночам жарко всем чертям! Самому мне жутко и тошно аж — форменный бедлам. Ложь и злость, Наташенька, раж и блажь, тарарам и гам.