Стихи

Перфильев Александр Михайлович

Весна

Опять в окно заря и воздух полон хмеля, Весенних запахов, тревожащих мой сон… Я рву с календаря последний день апреля, Как год назад в саду рвал первых роз бутон. Так каждою весной мы окна открываем, И, улыбаясь утренней заре, Доверчиво, по детски, забываем, О том, что все, увы, уходит в октябре.

«Я не первый с тобой, не последний…»

Я

не первый с тобой, не последний, И не первая ты у меня, В этой чувственной нашей обедне Ночь закрыла сияние дня. Оттолкни, оскорби, я не струшу, Знаю я, мой мучительный друг, То, что камни в усталую душу Попадают из ласковых рук. 1946

«Сегодня вечер ветреный и теплый…»

Сегодня вечер ветреный и теплый. Мы в этой комнате, от дыма голубой… Как хорошо мне в этой жизни блеклой Поговорить, любимая, с тобой… Спит девочка, сложив ручонки, Жизнь и ее успела обокрасть… Давно ли ты сама была девчонкой, Совсем не думая про боль и страсть… Забылось все, давно потухло пламя, И боли нет и страсти тоже нет. Целую я холодными губами Нет, не тебя, а детский твой портрет. 1946

«А письма все короче и короче…»

А письма все короче и короче, Все суше и неласковей слова… Я скоро доживу до сжатых строчек: «По-прежнему работаю, жива»… Ты знаешь, мне и этого не надо, Привык один смотреть я из окна, Когда выходит осень за ограду, Смертельною желтухою больна. Там где-то бьются в сумасшедшем ритме Чужие жизни в каменных мешках… И тянется рука невольно к бритве, А сердце ждет последнего прыжка. Но толку нет в случайно вскрытой вене: Живи, топись, стреляйся, прыгай, пей — Ты ничего на свете не изменишь Ни жизнью и ни гибелью твоей. Мир не заметит, солнце не погаснет, И пульс не остановится живой Когда один какой-то череп хряснет О выпуклые камни мостовой. 1946

«Я был плохим. Да, ты права, не спорю…»

Я был плохим. Да, ты права, не спорю, Был хуже всех — отцов, мужей, людей. Я не сочувствовал чужому горю И не искал сочувствия нигде. Я не старался с этой жизнью ладить, И спорить с ней я тоже не хотел, Писал не денег и не славы ради, Писал тебе… Я просто жил и пел. Я совершал ошибку за ошибкой, Не различал ни в чем добра и зла, Склоняясь только пред твоей улыбкой, Пред отблеском обманного тепла. Ни прошлое меня не волновало, Ни будущее — что мне времена, Когда заря над городом вставала Из одного, из твоего окна. Я знал, что жизнь встает с другим рассветом, И все цветет от солнечных лучей, Но для тебя я забывал об этом, И для тебя я был всегда ничей. И вот теперь, когда закрылся ставень, И нечем жить, и улица темна, Ты не имеешь права бросить камень В того, кто пел у твоего окна. 1947

«Здесь

Тютчев жил, здесь он встречался с Гейне…»

Здесь Тютчев жил, здесь он встречался с Гейне; Взволнован величавой стариной Я прохожу почти благоговейно По улицам, разрушенным войной. И, поднимаясь к призрачным вершинам, Я забываю то, что жизнь не та, Что мир отравлен кровью и бензином, И в подземелье спряталась мечта. Здесь по пути последних вдохновений Меня водила нежная рука, Здесь я был счастлив несколько мгновений, За них судьбе готов отдать века! 1947

«Когда стихает чувственная вьюга…»

Когда стихает чувственная вьюга, Где кровью холод прошлого согрет, Закрыв глаза, ты вспоминаешь друга, Которого с тобою больше нет. Воспоминанья ничего не значут, Но их ресницами закрыть нельзя. Ведь все равно под ними плачут, плачут Бессонные, бесслезные глаза. Нет, не о друге… Что на свете дружба? Не о чужой любви, ушедшей вдаль, А лишь о том, что в жизни все не нужно, Что этого ненужного не жаль. 1947

«Это все неправда и неверно…»

Это все неправда и неверно, То, что ты со мной не заодно. Я тебя люблю нелицемерно, Просто, ясно, верно и давно. Как бы ни бросали нас событья, Разделяя мертвою стеной, Ты ведь знаешь: должен приходить я Отовсюду лишь к тебе одной.

«Я не знаю, что тебе сказать…»

Я не знаю, что тебе сказать, Если нас столкнет внезапный случай… Старого мне повторять нельзя, Новой лжи еще я не научен. Да и прошлому наперекор Захлестнется сердце новой злобой, И совсем не хочется мне, чтобы Прозвучала встреча, как укор. Нет, уж лучше так, без всяких встреч, Боль души заковывая в строчки, Одиноко и спокойно жечь Прошлого ненужные кусочки. 1947

«Я знаю: лишь сумрачным тучам…»

Я знаю: лишь сумрачным тучам Владеть неизбежной судьбой… Я к жизни цыганской приучен, Приучен к разлуке с тобой. И в комнате — серой коробке Бродячей моей нищеты Твой голос и грустный и робкий Звучит средь ночной пустоты. Как будто в покинутом зале, Где кончился киносеанс, И жизнь, и любовь отзвучали, Как пошлый цыганский романс. 1947

«Мой голос останется с вами…»

Мой голос останется с вами, Простыми словами споет — Был с вами, любил вас, и вами Все, что написал он — живет. Пусть то, что скажу — безрассудно, Но только не скажешь ясней: Быть первой любовью — нетрудно, Последней — гораздо трудней!

«Я вновь отравлен шумом городским…»