Стихотворения (1928)

Маяковский Владимир Владимирович

СТИХОТВОРЕНИЕ О ПРОДАННОЙ ТЕЛЯТИНЕ

«Париж! Париж!.. приедешь, угоришь!» Не зря эта рифма притянута рифмачами. Воришки, по-ихнему — «нуво-риш», жизнь прожигают разожженными ночами. Мусье, мадамы, возбужденней петухов, прут в парфюмерии, в драгоценном звоне. В магазинах в этих больше духов, чем у нас простой человечьей вони. Падкие до всякой титулованной рекламки, все на свете долларом выценя, по тысячам франков раскупают американки разных наших князей Голицыных. Рекламы угробливают световыми колами; аршины букв подымают ор, богатых соблазняют, всучивают рекламы: гусиную печенку, авто, ликер. И въевшись в печенку, промежду повис плакат на заборе каменистом: «Я, основатель комсомола, Морис Лапорт, бросаю партию коммунистов». Сбоку нарисовано,— как не затосковать! — сразила

насмешка дерзкая,— нарисовано: коммунистам сыплет Москва золото коминтернское. С другого портрет — французик как французики, за такого лавочники выдают дочек. Пудреная мордочка, черненькие усики, из карманчика шелковый платочек. По карточке сосуночек первый сорт,— должно быть, либеральничал под руководством мамаши. Ласковый теленок двух маток сосет — и нашим, и вашим. Вырос Морис, в грудях трещит, влюбился Лапорт с макушки по колени. Что у Лапорта? Усы и прыщи,— а у мадмуазель — магазин бакалейный. А кругом с приданым Ротшильды и Коти. Комсомальчик ручку протягивает с опаской. Чего задумался? Хочется? Кати колбаской! А билет партийный — девственная плева. Лишайтесь,— с Коти пируя вечерочками. Где уж, нам уж ваших переплевать с нашими советскими червончиками. Морис, вы продались нашему врагу,— вас укупили, милый теленок, за редерер, за кроликовое рагу, за шелковые портьеры уютных квартиренок. Обращаюсь, оборвав поэтическую строфу, к тем, которыми франки дадены: — Мусью, почем покупали фунт этой свежей полицейской телятины? — Секрет коммунистов Лапортом разболтан. Так что ж, молодежь,— без зазренья ори: — Нас всех подкупило советское золото, золото новорожденной Советской зари!

ПИСЬМО ТАТЬЯНЕ ЯКОВЛЕВОЙ

В поцелуе рук ли, губ ли, в дрожи тела близких мне красный цвет моих республик тоже должен пламенеть. Я не люблю парижскую любовь: любую самочку шелками разукрасьте, потягиваясь, задремлю, сказав — тубо — собакам озверевшей страсти. Ты одна мне ростом вровень, стань же рядом с бровью брови, дай про этот важный вечер рассказать по-человечьи. Пять часов, и с этих пор стих людей дремучий бор, вымер город заселенный, слышу лишь свисточный спор поездов до Барселоны. В черном небе молний поступь, гром ругней в небесной драме,— не гроза, а это просто ревность двигает горами. Глупых слов не верь сырью, не пугайся этой тряски,— я взнуздаю, я смирю чувства отпрысков дворянских. Страсти корь сойдет коростой, но радость неиссыхаемая, буду долго, буду просто разговаривать стихами я. Ревность, жены, слезы… ну их! — вспухнут веки, впору Вию. Я не сам, а я ревную за Советскую Россию. Видел на плечах заплаты, их чахотка лижет вздохом. Что же, мы не виноваты — ста мильонам было плохо. Мы теперь к таким нежны — спортом выпрямишь не многих,— вы и нам в Москве нужны, не хватает длинноногих. Не тебе, в снега и в тиф шедшей этими ногами, здесь на ласки выдать их в ужины с нефтяниками. Ты не думай, щурясь просто из-под выпрямленных дуг. Иди сюда, иди на перекресток моих больших и неуклюжих рук. Не хочешь? Оставайся и зимуй, и это оскорбление на общий счет нанижем. Я все равно тебя когда-нибудь возьму — одну или вдвоем с Парижем.

ПИСЬМО ТОВАРИЩУ КОСТРОВУ ИЗ ПАРИЖА О СУЩНОСТИ ЛЮБВИ

Простите меня, товарищ Костров, с присущей душевной ширью, что часть на Париж отпущенных строф на лирику я растранжирю. Представьте: входит красавица в зал, в меха и бусы оправленная. Я эту красавицу взял и сказал: — правильно сказал или неправильно? — Я, товарищ,— из России, знаменит в своей стране я, я видал девиц красивей, я видал девиц стройнее. Девушкам поэты любы. Я ж умен и голосист, заговариваю зубы — только слушать согласись. Не поймать меня на дряни, на прохожей паре чувств. Я ж навек любовью ранен — еле-еле волочусь. Мне любовь не свадьбой мерить: разлюбила — уплыла. Мне, товарищ, в высшей мере наплевать на купола. Что ж в подробности вдаваться, шутки бросьте-ка, мне ж, красавица, не двадцать,— тридцать… с хвостиком. Любовь не в том, чтоб кипеть крутей, не в том, что жгут угольями, а в том, что встает за горами грудей над волосами-джунглями. Любить — это значит: в глубь двора вбежать и до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи. Любить — это с простынь,

бессонницей рваных, срываться, ревнуя к Копернику, его, а не мужа Марьи Иванны, считая своим соперником. Нам любовь не рай да кущи, нам любовь гудит про то, что опять в работу пущен сердца выстывший мотор. Вы к Москве порвали нить. Годы — расстояние. Как бы вам бы объяснить это состояние? На земле огней — до неба… В синем небе звезд — до черта. Если б я поэтом не был, я бы стал бы звездочетом. Подымает площадь шум, экипажи движутся, я хожу, стишки пишу в записную книжицу. Мчат авто по улице, а не свалят наземь. Понимают умницы: человек — в экстазе. Сонм видений и идей полон до крышки. Тут бы и у медведей выросли бы крылышки. И вот с какой-то грошовой столовой, когда докипело это, из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой. Распластан хвост небесам на треть, блестит и горит оперенье его, чтоб двум влюбленным на звезды смотреть из ихней беседки сиреневой. Чтоб подымать, и вести, и влечь, которые глазом ослабли. Чтоб вражьи головы спиливать с плеч хвостатой сияющей саблей. Себя до последнего стука в груди, как на свиданьи, простаивая, прислушиваюсь: любовь загудит — человеческая, простая. Ураган, огонь, вода подступают в ропоте. Кто сумеет совладать? Можете? Попробуйте…

[СОПРОВОДИТЕЛЬНЫЕ СТИХИ ПРИ ПОСЫЛКЕ ЦВЕТОВ ТАТЬЯНЕ ЯКОВЛЕВОЙ]

^{СТИХИ В ИЗЯЩНОМ СТИЛЕ}

Мы посылаем эти розы Вам, чтоб жизнь казалась в свете розовом. Увянут розы… а затем мы к стопам повергнем хризантемы. Маркиз WM

* * *

Один (не воз!) поить водой, чтоб цвел и рос вдвоем с Татой.

* * *

Я в зависть взят: проклятый — стой! — где мне нельзя стоять с Татой.

[НАДПИСИ НА КНИГАХ МАЯКОВСКОГО ТАТЬЯНЕ ЯКОВЛЕВОЙ] [1]

1

Надписи сделаны В. В. Маяковским на 1, 2, и 4 томах его Собрания сочинений.

* * *

Дарю моей мои тома я. Им заменять меня до мая. А почему бы не до марта? Мешают календарь и карта? WM 10/XII 28 г. Москва

* * *

Второй. Надеюсь третий том снесем собственноручно б дом. WM

* * *

Со смыслом книга, да над ней клониться ль Тане кареокой. Сие — дела минувших дней преданье старины глубокой. Вол

ОТВЕТ НА БУДУЩИЕ СПЛЕТНИ

Москва меня обступает, сипя, до шепота голос понижен: «Скажите, правда ль, что вы для себя авто купили в Париже? Товарищ, смотрите, чтоб не было бед, чтоб пресса на вас не нацыкала. Купили бы дрожки… велосипед… Ну не более же ж мотоцикла!» С меня эти сплетни, как с гуся вода; надел хладнокровия панцырь. — Купил — говорите? Конешно, да. Купил, и бросьте трепаться. Довольно я шлепал, дохл да тих, на разных кобылах-выдрах. Теперь забензинено шесть лошадих в моих четырех цилиндрах. Разят желтизною из медных глазниц глаза — не глаза, а жуть! И целая улица падает ниц, когда кобылицы ржут. Я рифм накосил чуть-чуть не стог, аж в пору бухгалтеру сбиться. Две тыщи шестьсот бессоннейших строк в руле, в рессорах и в спицах. И мчишься, и пишешь, и лучше, чем в кресле. Напрасно завистники злятся. Но если объявят опасность и если бой и мобилизация — я, взяв под уздцы, кобылиц подам товарищу комиссару, чтоб мчаться навстречу жданным годам в последнюю грозную свару. Не избежать мне сплетни дрянной. Ну что ж, простите, пожалуйста, что я из Парижа привез Рено, а не духи и не галстук.

Комментарии

Без руля и без ветрил. Впервые — газ. «Комсомольская правда», М., 1928, 8 января.

Написано и связи с серьезными неполадками в организации массового радиовещания, о которых и раньше писала «Комсомольская правда».

В газете стихотворение опубликовано в подборке, озаглавленной «Головотяпы забрались в эфир».

Заглавие стихотворения — строка из поэмы Лермонтова «Демон».

На эфирном океане… — пародийное использование четверостишия из «Демона»:

На воздушном океане, Без руля и без ветрил, Тихо плавают в тумане Хоры стройные светил.

Радиобелиберда — в статье, опубликованной в этой подборке, отмечалось, что «рабочего слушателя кормят белибердой».

Как сохранить и полировать яйца. — Как указывала газета, «в тот день, когда мы знали: сегодня решится судьба Сакко и Ванцетти, с трудом дождались радиопередачи, с трепетом надели трубки — мы услышали… лекцию о том, как заготовлять яйца».

…широковещательная Уфы… — из-за технического несовершенства радиовещания несколько радиостанций выходили в эфир на одной волне, забивая друг друга. Об этом говорится в одной из заметок, опубликованных в подборке.

…посыпались имена… — в связи с тем, что по радиотрансляционной сети нередко передавались инструктивные материалы, которые должны были записываться на слух в отдаленных районах, трудные слова обычно передавались по буквам, причем каждая буква заменялась именем, начинающимся с этой буквы. Так, начальные буквы имен «Зина», «Егор», «Миша», «Леля», «Яша» дают слово «земля».