Стихотворения и поэмы

Сосюра Владимир Николаевич

199. «День зелен, степь расшита шелком…»

День зелен, степь расшита шелком, безбрежны милые края, и птичьих песен в роще столько… Мне юность вспомнилась моя! За горизонт бегут дороги, поет серебряный ковыль… Там и мои босые ноги горячую топтали пыль. Тонули взоры в море красок, закат пылал и рдел вдали, и взгорья синие Донбасса куда-то в мареве текли. Крылом ветряк мне машет смело, и манят соловьи в простор… Там девушка одна робела, когда ее встречал мой взор. Несутся дней лихие кони, гудки над далями полей, и

снег виски неслышно тронул… О, время зрелости моей! Кто юность позабыть посмеет? Взгляни: сверкает седина, но только песня не стареет, как прежде — молода она. 1947

200. «Он бросился под крик „вперед!“…»

Он бросился под крик «вперед!» на амбразуру дота смело, и захлебнулся пулемет под молодым и сильным телом. Упал он и погиб, как жил, — победно, искренне и строго. Своим он сердцем дот закрыл, чтоб отворить нам в жизнь дорогу. Последним взглядом он ловил весь мир с бессмертной красотою… И солнце падало в крови, благословляя смерть героя. 1947

201. «В серебро нарядились каштаны…»

В серебро нарядились каштаны, шумный день догорает быстрей, и январь через город туманный бродит в мутном огне фонарей. Он под снежными ветками бродит, что таинственно реют над ним, и на стеклах цветы он выводит леденящим дыханьем своим. Это знак, что уже из-за моря в путь-дорогу пустилась весна и в живом, обновленном узоре те цветы нам подарит она. 1947

202. «А дни, как тени, мимо, мимо, мимо!..»

А дни, как тени, мимо, мимо, мимо! Ты думою стремись за ними вслед. Пусть жизнь спешит вперед неутомимо, ты вслед за ней не запоздай, поэт. Крыло в крыло. Не отставай в стремленье. Всегда в пути, стремись на яркий свет, чтоб после не было суровых сожалений… Не отставай от времени, поэт. Пускай живет в словах, как звон в металле, бурливый путь прекрасных наших лет. Одной нам жизни, скажем прямо, мало… Не отставай, смотри вперед, поэт. 1947

203. «Сеет и сеет снежок…»

Сеет и сеет снежок, лег на просторы дорог. В рощице ветер встает, грустную песню поет. Сеет и сеет снежок. А под снегами зерно. К свету пробьется оно. Счастье заглянет в окно. Спит под снегами зерно. Сеет и сеет снежок… Что я свершил, что не смог?.. Небо в туманном снегу. Что еще сделать смогу? В сердце, что солнца полно, песен бросаю зерно, чтобы, весною созрев, словом взошел мой посев. Снежный туман, высота, солнцем душа залита, словно когда-то, давно… Будет весна-красота, Счастье заглянет в окно!.. 1947

204. «Как чудесно в поле!..»

Как чудесно в поле! Без конца бы шел. Тополя на воле, солнце, сад и дол. Вновь я юный, юный и веселый вновь… Телеграфа струны, пойте про любовь! Смолкли батареи, грозные в бою. Снял я портупею и шинель свою. После дней ненастья, стяг родной, алей!.. Счастье, счастье, счастье на земле моей! 1947

205. «Распелись

птицами дубравы…»

Распелись птицами дубравы, шумят хлеба в краю родном. Подсолнечник золотоглавый за солнцем тянется лицом. Над ним плывет родное небо, согрето блещущим лучом. Я, как и он, всегда хотел бы к тебе повернут быть лицом. 1947

206. ПЛЕННЫЕ

К нам шли они ордой несметной, несли нам кровь и мрак разлук. Их нынче путь — не марш победный — подметок деревянных стук. Теперь умолк их крик нахальный, в их мутном взгляде — волчья жуть. В одежде полоненных дальний им надлежит осилить путь. Идут, махаючи руками, как автоматы, тени зла. Их проклинает каждый камень, моя земля их прокляла. На них глядит как из тумана мать, вся в морщинах горевых. Быть может, дочь ее — Светлану замордовал один из них? Они идут. Таких немало, познавших силу наших рук,— и хмуро слушают кварталы подошв их деревянный стук. 1947

207. «По аллее иду я…»

По аллее иду я, друга милого жду. И цветам поцелуи солнце дарит в саду. А цветам это любо, и, воздушно-легки, как раскрытые губы, чуть дрожат лепестки. 28 июня 1948

208. В твоих очах одна моя надежда

В твоих очах одна моя надежда, и вся любовь в лучистых их морях. И всё, чем жил, о чем я думал прежде, — в твоих очах. В их глубине краса души сияет. Пока в крови пожар еще не стих, моя любовь зарею полыхает в очах твоих. Пусть серебром снег волосы затронет, на жизнь ложится тень осенних дней, — целую узкие и нежные ладони, смотрю в огонь негаснущих очей. Я в них тону, как в том небесном море, где звезды кружат хоровод лучей… В моей душе всегда сияют зори твоих очей. 3 июля 1948

209. «Подходит вечер… Тихо, властно…»

Подходит вечер… Тихо, властно он простирает тень свою. Я над Донцом моим прекрасным опять задумчиво стою. Гляжу на дым, плывущий тучей над незабвенной гладью вод. Здорово, из руин встающий, родной мой содовый завод! О, как ты снился мне за далью, как снились эти небеса!.. Здорово, мой герой, страдалец, степей Донетчины краса! Ты крылья вновь расправил смело, чтоб жизнь, как сад, цвела кругом. Сюда, сюда, сюда летела душа сквозь орудийный гром. Донец!.. Тебе я в дни тревоги с любовью посылал привет,— не раз мои босые ноги в песке здесь оставляли след. Ты вырастил меня поэтом, отец мой светлый, мой Донбасс! Здесь, в сквере заводском вот этом, я слушал музыку не раз. Здесь и росли мы, и любили, здесь юность встретили свою, здесь на поденщину ходили, отсюда шли на фронт в строю. Ласкай же взор, садов цветенье, звени, простор знакомых вод! Я в радостном воображенье вновь возвращаюсь на завод. Тебя люблю, титан желанный! Пройдя сквозь грозы и бои, работой залечил ты раны, как песней звонкой я — свои. 12 июля 1948