Стихотворения и поэмы
Шрифт:
И не способен разгадать загадки:
Когда и как весь этот мир возник?
И все подряд предположенья шатки.
И тут
Инстинкт мне говорит:
"Проверь
Всё это мной!"
И вот брожу, как зверь,
Я в дебрях книг, и прыгаю, как птица,
Я в книжных чащах и, как
Бумагу их — так яростно хочу
Всему первоисточника добиться.
И в мотылька, который -на свечу
Летит, ловчусь я снова превратиться,
И, будто спора некая, лечу
Туда, куда ракетам и не взвиться,
И чувствую, что, может быть, теперь
Мне разрешит Вселенная:
"Измерь
Температуру жуткой лихорадки,
Которой пышет солнца смутный лик,
И ощути, как мчатся без оглядки
Планет и звезд бесплотные остатки,
Уверены, что ты их не настиг".
И кажется, что в тайну я проник.
Но дальше что?
И снова лишь догадки,
И вновь
Луна
Чадит мне, как ночник,
И бездна вновь со мной играет в прятки.
1967
Евразийская баллада{354}
О, Венгрия,
Не из преданий старых
Я черпаю познанья о мадьярах
[291]
,
А люди вкруг меня толпятся, люди…
И наяву — не где-нибудь, а в Буде
[292]
—
Я с Юлиушем
[293]
встретился, скитальцем,
И через Русь указывал он пальцем
На грань, которая обозначала
Монгольского нашествия начало.
И точно так же в Пеште
[294]
с пьедестала,
Как будто не из ржавого металла,
А въявь пророкотал мне Анонимус
[295]
Про ход времен, его необратимость.
И Вамбери
[296]
я забывать не стану:
Знакомец мой еще по Туркестану,
В конечном счете общие истоки
Потока, что в разливе евразийском
Слил Секешфехервар с Ханты-Мансийском
[297]
,
Жар виноградный с пышностью собольей.
И знаю я, над чем трудились Больяй
[298]
И Лобачевский
[299]
! Равны их дерзанья,—
Тот в Темешваре
[300]
, а другой в Казани
С решимостью своей проникновенной
Построили модель такой Вселенной,
Какая и не мыслилась Эвклиду
[301]
.
А эти двое, столь угрюмы с виду,
Но ближних возлюбившие всем сердцем,—
Тот — Кошут
[302]
, а другому имя Герцен,—
Они мечтали о вселенском счастье
И толковали даже и отчасти
О том, о чем по телеграфным струнам
Гремели позже Ленин с Бела Куном.
Вот что о всех их думаю я вместе,
И это всё прикиньте вы и взвесьте,
И дело тут не в страсти к переводам,
И что Петефи
[303]
был Петрович родом,
А дело в том, что никаким преградам
Не разлучить века идущих рядом
Здесь, на земле, где рядом с райским садом
Порядочно попахивает адом.
1967
Поэзия{355}
"Поэзия — мед Одина!" — вещали
Когда-то скальды. Кто же Один? Он
В Асгарде
[304]
богом распри был вначале,
Но, вечной дракой асов
[305]
утомлен,
Сошел на землю. Но хребты трещали
И здесь у всех враждующих сторон,
И вот затем, чтоб стоны отзвучали,
И чтоб на падаль не манить ворон,
И чтоб настало умиротворенье,
Сменил он глаз на внутреннее зренье