Стихотворения и поэмы

Мартынов Леонид Николаевич

Ибо не имею на то основания.

Вы — поэт, и поэзия ваше призвание.

А то, что вам мог бы дать географический факультет,

Приобретайте путем самообразования!"

(1967)

Во дни переворота^{343}

Вообразите

Оторопь всесильных

Вчера еще сановников надменных.

Вообразите возвращенье ссыльных,

Освобождение военнопленных.

Вообразите

Концессионеров,

Цепляющихся бешено за недра,

Их прибылью дарившие столь щедро.

Вообразите коммивояжеров

В стране, забывшей вдруг о дамских тряпках

Вообразите всяких прокуроров,

Полусмиривших свой суровый норов

И как бы пляшущих на задних лапках

Уж не в своих, но в адвокатских шапках.

Представьте на волках овечью шкуру.

Вообразите дикий вихрь газетный

И запрещенную литературу,

Считаться переставшую запретной

Еще впервые!

И представьте город,

Как будто бы расколот и распорот

В часы, когда звенели, звезденели

Расшибленные стекла на панели,

И прыгали с трибун полишинели,

Как будто их сметала и сдувала

Ко всем чертям, ликуя небывало,

Душа народа, вырвавшись на волю

Из самого глубокого подполья

Для вольного и дальнего полета

Во дни Октябрьского переворота.

(1967)

Тетрадь^{344}

Жалко, что кончается

Старая тетрадь.

Но не огорчается:

Трать бумагу, трать!

Только бы унылыми

Буквами не врать

Черными чернилами

В белую тетрадь.

1967

Тяга к солнцу^{345}

Копал я землю,

В ней таилось много

Того, чего не быть и не могло,

Но попадались меж костей и рога

Железный лом и битое стекло.

Но ищут выход даже через донца

Изглоданных коррозией канистр

Живые всходы.

Ввысь их тянет солнце

Сильней, чем просвещения министр.

1967

Баллада о композиторе Виссарионе Шебалине^{346}

Что,

Алеша

^[274]

,

Знаю я о Роне

^[275]

,

Что я знаю о Виссарионе

^[276]

,

О создателе пяти симфоний,

Славных опер и квартетов струнных?

Мне мерещатся

На снежном фоне

Очертанья лир чугунных.

Это

Не украшенья

На решетках консерваторий.

Это будто бы для устрашенья,

И, конечно, не для утешенья

Выли ветры на степном просторе

Между всяких гнутых брусьев-прутьев

Старых земледельческих орудий,

Чтобы вовсе к черту изогнуть их

Безо всяких музыкальных студий.

Пусть

Десятки

Музыкальных судий

Разберутся, как скрипели доски

Старых тротуаров деревянных

В городе, где шлялись мы, подростки…

Это были первые подмостки.

Школа.

Разумеется, и школа.

Но и этот скрип полозьев санных,

И собор — наискосок костела,

Возвышавшийся вблизи мечети

^[277]

,

Оглушая колокольным соло,

Да и крик муллы на минарете…

А из крепости, из старой кирки

^[278]

,

Плыли воздыхания органа.

Но гремели

В цирке