Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Мысль
Недостаточно
Остра!
1963
Стикс{259}
Пещера
Закоптела от свечей
И факелов. Я выпачкал ладони.
Рассеянно, не слушая речей
Ни об Аиде и ни о Хароне
[190]
,
[191]
лился во мрак.
Но постепенно с обстановкой свыкся.
И, может быть, не следовало так,
А все-таки
Я руки вымыл в Стиксе.
Я в Стиксе вымыл руки.
Утекла
По Стиксу копоть факельно-свечная.
Отмыл я в Стиксе руки добела,
И часто я об этом вспоминаю.
И где бы ни был я, куда б ни плыл,
Какие бы на свете Рубиконы
[192]
,
В конце концов, я ни переходил,
Каким бы прорицаниям Сибилл
Я ни внимал,— глядели благосклонно
Все божества:
"Он руки в Стиксе мыл!"
1963
На берегу{260}
На берегу
Я человека встретил,
На берегу морском;
На берегу, где ветер так и метил
Глаза мои запорошить песком;
На берегу, где хмурая собака
Меня обнюхала; а с вышины,
За мной следя, таращился из мрака
Своими кратерами шар луны;
И фонари торчали, как на страже,
Передо мною тень мою гоня…
А человек не оглянулся даже,
Как будто не заметил он меня.
И я ему был очень благодарен —
Воистину была мне дорога
Его рассеянность. Ведь я не барин,
И он мне тоже вовсе не слуга.
И нечего, тревожась и тревожа,
Друг дружку щупать с ног до головы,
Хоть и диктует разум наш, что всё же
Еще полезна бдительность, увы!
1963
И если
Видится
Мне облик грека,
То вспоминается не век Перикла
[193]
,
Но Греция двенадцатого века,
Которая увяла и поникла,
Когда погрязли в скверне византийцы,
И рушилась Империя
[194]
,
И часто
Какие-нибудь воры и убийцы,
Смеясь, кичились званием себаста
[195]
,
Когда в Афинах византийский мистик
Всё попирал, что дорого и свято…
Но лучшая из всех характеристик
Эпохи той — стихи Акомината;
Стихи Акомината Михаила
[196]
,
Плач об Афинах, так назвать их, что ли..
Я перевел их, как умел.
Их сила —
Отчаянье, заряд душевной боли.
Вот замерший в Акрополе
[197]
пустынном
Вопль под названием:
Любовь к Афинам
"Любовь к Афинам это начертала…
Их слава, что когда-то так блистала,
Теперь играет только с облаками,
Своих порывов охлаждая пламя
В тени руин. Не встанет перед взором
Величие былое, о котором
Вещало поэтическое племя.
Вожак эонов
[198]
, мчащееся время
Сей город погребло под грудой сору
Среди камней, катящихся под гору.
И на ужаснейшее из страданий —
На муки безнадежных пожеланий —
Я обречен. Глаза бы не глядели
На то, что есть теперь на самом деле.
Иным еще попытки удаются
Иллюзией какой-то обмануться,
Чтоб встретиться, хоть с дружественным
А я в своем несчастии великом
Сравнюсь лишь разве только с Иксионом
[199]
Как он когда-то в Геру был влюбленным,