Стихотворения, поэмы, трагедия
Шрифт:
И речь повел, кто был им свыше дан
В предстатели пред Божиим престолом,
Дабы, за них прияв ответ, елей
Пролить в их грудь, смятенную расколом.
«О чада! — говорил он. — Что милей
Отцу Любви, чем двух сердец слиянье?
Что пламени двусветлого светлей?
Пречистая Сама им одеянье
Единым будет их в раю сиянье.
Мужайтеся! Мимоидет, как сон,
Земная радость, и земная мука,
И неизбежная страда времен.
Зане, о дети, здесь любовь — разлука,
А там — союз; и за небесный плод
Болезненность земных родов — порука.
Идущих на закат иль на восход,
Не то же ль солнце вас догонит вскоре —
Иль поздно встретит, встав на небосвод?
Смесится ль кровь, замкнется ли в затворе
От милой плоти алчущая плоть —
Ах, суд один в двуликом приговоре!
Хотите ль смерти жало побороть —
Гасите жала огненные тела!
С крылатых плеч, как ветхая милоть,
Темница разделенья у предела,
Запретного очам, должна упасть:
Блажен, кого Христова плоть одела.
Но тот приемлет смерть, кто принял страсть;
Отяготела над его лучами
Сырой земли, родительницы, власть.
Разлучница таится за плечами
Супругов, обручившихся земле,
И сторожит их страстными ночами,
И похищает одного во мгле.
Кто в тленье сеет, в тленьи тот и в смраде
Прозябнуть должен. Мир лежит во зле.
Духовному в духовном вертограде
Зачатие от Слова суждено;
Но перстный да не мыслит о награде.
Не оживет, коль не умрет, зерно.
Земли лобзайте лоно! Ей вы милы,
Единого из вас возьмет оно.
Иль в смертный час, избегших льстивой силы,
Впервые сочетает, и вполне, —
Разлуку предваривших до могилы.
Свободны вы.
Ваш темный жребий. В эту ночь вигилью
Со мной творите. Весть придет во сне».
И, с головой покрыв эпитрахилью
Трепещущих, наставник возгласил:
«Ты, кто слиял Израиля с Рахилью,
Дай смертным помощь благодатных сил,
Небесный Отче! Жертвенною кровью
Свой вертоград, Христе, Ты оросил:
Любовь их укрепи Твоей любовью
И жертве правой, Агнец, научи!
Склонись, о Дух Святый, ко славословью
Сердец горящих, и Твои лучи
Да озарят путь верный ко спасенью
Стоящим у распутья в сей ночи.
Ты любящим, объятым смертной сенью,
Сам, Господи, благовестил обет:
Все приобщимся в теле воскресенью».
Заутра, чуть скользнул в апсиду свет,
Коленопреклоненных разбудила
Речь старца: «Дайте, чада, свой ответ».
Еще дремота нудит Феофила
Прильнуть челом ко льду старинных плит;
Но за руку Мария выводила
Его из тесной церкви. День пролит
С лазури в атриум; и розовеет,
В углу, колонны серый монолит.
Благоуханной свежестию веет
Нагорный воздух. Стая голубей,
Как снег в заре, по архитраву рдеет.
Слиян с их воркованьем блеск зыбей,
Лепечущих в ограде водоема,
У ног Владычицы Семи Скорбей.
Там, на пустом дворе Господня дома,
Склонилася Мария на траву,
Как бы веленьем некиим влекома;
И, к росной зелени прижав главу,
Сырую землю так лобзала нежно,
Как будто мать узрела наяву.
За нею спутник, помолясь прилежно,
На луг поник и персть облобызал,
И встали вместе, глядя безмятежно
На старца взором светлым. И сказал
Монаху Феофил: «Дорогу, авва,