Стихотворения том 2
Шрифт:
Господа, в свободном теле дух стремительнее блица!
За ошибки отвечая без давления извне,
Будет к самосовершенству человек всегда стремиться...
Впрочем, что здесь бормочу я, вы не очень верьте мне...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Свидетельство о публикации №110100700063
Хранилише 45
Игорь Белкин
Здравствуйте, господа любезные!
Спешу
новый день не скрипит протезами,
оставленными во "вчера"!
И небо, расписанное гжелью --
белыми облаками по синему,
выглядит первородною колыбелью,
не подверженною насилию;
относительностью покоя
припорошены знаки дорожные
и обычное счастье людское,
настоящее, а не ложное...
Здравствуйте, милые дамы!
Вы вступаете вновь в суетное,
выпадая из сонных рамок
в непосредственное конкретное.
Мне бы вам пожелать хотелось
философски принять облыжное
и сломать бытовые стрелы,
приготовленные для ближнего.
Мирры вам, а семье -- достаток,
звездопады -- по снегопаду,
и забыть, до чего же шаток
день, с утра приносящий радость!
Я – с вами!
Я с теми, кто дышит,
и может
пшеницу не путать с усатою рожью,
кто шпиндели суппортом не называет
и в детстве седлал «колбасу» у трамвая!
Я с теми, кто помнит словечко «сердечность»,
и знает, в кого должен выстрелить «стечкин»
в минуты, когда организм отлучают
насильно от радостей или печалей.
Мы вместе должны быть, а как же иначе,
мы люди живые, не старые клячи,
беззубо жующие розовый клевер
из прошлых чудес и сегодняшних плевел.
Мы рядом должны быть,
и меридианы
стереть бы пора с электронных экранов,
границы раскрасить под лиственный колер
и рукопожатием выжечь пароли.
Я – с вами, конечно!..
Тот, кто не романтик,
проходит по миру со списком гарантий,
с реестром шагов в ограниченном месте
и правом выписывать ноту протеста.
Как сложно всё это,
и дышится с хрипом,
глотки кислорода проходят сквозь ниппель,
минуя меня и другого минуя
под невозрождённость строки: Аллилуйя!
И «стечкин» в руке напрягается снова,
и не остаётся исхода иного,
как плыть по течению вместе со всеми
туда, где на шпинделе крутится Время!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Был и я когда-то фараоном,
Возведённым на высокий трон,
И на радость женщинам влюблённым
Не носил
Распахнусь: смотрите, дамы-леди,
Вот он я во всей своей красе,
Созданный для драм, не для комедий,
Не болтун, не жлоб, не фарисей!
Дамы удивлялись и желали,
Я им не отказывал ни в чём
И ложился по горизонтали,
Прикрываясь девственным плащом.
Строили жрецы мне пирамиду,
Ухмыляясь в безбородость лиц,
Очень благодетельные с виду,
Но коварней скифских кобылиц.
А один кастрированный дядя,
Так сказать, ближайшая родня,
Чтобы к трону свой пристроить задик,
Отравил цикутою меня...
Леди-дамы, девушки и тёти,
Возродившись через тыщи лет,
Я свободен, словно грач в полёте,
И готов за всё держать ответ!
Вот он я распахнутый и чуткий
В плавках без фланелевых кальсон,
И могу служить вам не на шутку,
В щёчки вас целуя или в грудки,
Потому что в каждую влюблён!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Любовь рассечена пером
На две неравные пластины
И в сердце раненый Пьеро
Рыдает у колен Мальвины.
Непритязательный поэт
Дымит дешёвой сигаретой
И унижает лунный свет
Неоновым приоритетом.
И что ему сто тысяч душ
В тисках магических желаний,
Когда он сам скользит по льду
В прямом и переносном плане?
И падают кристаллы букв
На белоснежную бумагу,
И в заторможенности рук
Нет ни намёка на отвагу.
А кукле нравится другой,
Она причёску сушит феном,
Не зная сущности одной –
Избранник тёсан из полена.
Поэт, не выдавай секрет,
Не раскрывай его Мальвине,
Пусть хоть однажды вспыхнет свет
В холодном сердце Буратино!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Пройтись пером по чистому листу,
Из ничего построить пирамиду,
И вновь себя низвергнуть в пустоту,
Готовый стих заштриховав обидой.
Не поняли, отвергли, не дочли,
Лиричного героя растоптали,
Изволь теперь отыскивать в пыли
Его ингредиентные печали.
Конечно, быть избитым нелегко,
Жилетки замусоливать знакомым
И вымокшим в ненастье кобельком
Зализывать душевные надломы.
О чём бишь я?
Ах, да, бежит перо,
Строка слова выравнивает цугом,
Чтоб на неё не ставили тавро,
Не щёлкали метафоры об угол.
А в остальном, как говорил Прутков,
Я не червонец, и не всем по нраву!