Стихотворения том 2
Шрифт:
А мысли хрустящей фольгою
легли на фарфоровый наст,
а радуга гнётся дугою
и мчится Пегас на Парнас;
скакать неприятно охлюпкой,
но я же не где-то, а здесь
в стране первозданной и хрупкой
с надломленной вязью чудес...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»
Настоящему мужчине,
Не впадающему в детство,
Подорваться на причине
И не ожидать последствий –
Это лихо!..
И не вякать,
Что ему когда-то как-то
Время
Часть желудочного тракта.
Даже то, что на войнушке,
На кавказской заварушке,
Пуля розовую стружку
Вымахнет ему с макушки --
Ерунда на постном масле,
Чепуха на рыбьем жире –
Жизнь в глазницах не погасла,
Можно впрок её транжирить!
Ветераны утверждают:
Боль приходит через годы,
А солдатские медали
Ничего не стоят вроде,
И лежать им в шифоньере,
Ждать, когда наступит случай
Обнадёженному верой
Вновь себя надеждой мучить...
Патриот с квасной моралью,
Не коли мне спину спицей,
Я помыкался с медалью
По беспамятным больницам!
Ноль вниманья, фунт презренья –
Вот цена отваге с риском –
Да заросшая сиренью
Непредвзятость обелисков...
Это так, на грани боли,
Проступающей наружу;
Скрип случайной канифоли
На смычке залётной стужи;
А макушка у мужчины
Крепче, чем подрамник века
С загрунтованной холстиной
Под прообраз Человека...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Не беспокойтесь!
За сто вопросов
не беспокойтесь,
за свойства
снежных заносов
гасить минуты и скорость
металлических метеоров
с эмблемами на капотах,
и за плотность
людских потоков --
не беспокойтесь –
всё, как положено, ляжет в сроки,
отпущенные переустройству
обветшавших дворцов иллюзий
в зеркальные небоскрёбы,
пространство и время сузив
в их ледяных утробах...
Проживающему в столице
проще не видеть лица;
проживающим на отшибе
проще
сеять тепло улыбок,
не проходя наощупь
сквозь
сопящих,
вращающих земную ось
в настоящем...
Не беспокойтесь!
Выживут те и эти,
роняя слова патетик
в невымышленное геройство
с обыденным потом,
стекающим на заботы.
А в остальном и прочем
каждый наш выдох
не укорочен
собственною обидой
на скрупулёзность дождей
обильных,
сыплющихся стабильно
на разных по сути людей
чувственных и весомых,
словно дефисы над строкою –
и
личного непокоя?
«»»»»»»»»»»»»»»»»
Попрошу не цвиркать, синицы,
Не будить во мне Птицелова –
Никогда не стать мне Багрицким,
У него особое Слово!
В каждой строчке столько печали!
А глаза библейского Мойши
Разгоняют сумрак ночами,
Чтобы выдать света побольше.
Я, рождённый истинно русским,
Не могу понять, почему же
У меня в душе столько грусти,
Сколько звёзд в Маркизовой Луже?
Явное не очень-то явно,
Отражённость тоже колюча...
Не могу сослаться на давность,
Если в небе заново тучи...
А по клёну скачут синицы,
Безмятежно сыплется щебет,
Мне Багрицким не возродиться,
До чего печально ты, небо...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Путь для выхода из комы утомителен и долог,
Вены спрятались под кожу от настойчивых иголок, Шланг от капельницы тонок, бесконечен, равнодушен, Медсестричка суетится беспокойной белой клушей.
Надоело жить без чувства, без движенья, без упрёков, Без любимой-нелюбимой впечатлительной сороки,
Без друзей, жующих пиво над плотвичкой в два карата –
Сотня слов одних и тех же, сто умов в одной палате.
Вот сейчас возьму и встану, кашлянув легко и зычно, Заменю халат больничный на джинсовую привычность: Здравствуй, мир, я жив и молод, не дано мне притереться
К тёмной вечности, где пуля останавливает сердце!
Вот сейчас я встану... руки тяжелы и неподъёмны, Кровотоки еле дышат в одномерности ярёмной
И подрагивает жилка на виске: простите, люди,
Я, наверное, не нужен суматохе ваших будней...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Господа, держите руки ближе к собственным карманам, Не расходуйтесь на вязку дополнительных узлов
Из естественного мира плюс искусственной нирваны, Равнодушно порождая термоядерное зло!
Господа, к любому эго можно радиус пристроить, Вычертить окружность слепо – вот граница, вот табу
Для героя-одиночки или для людского роя,
Что желает индивида втиснуть в общую судьбу.
Это было... все пахали... нация прошла горнило, Слой окалины на лицах сух и ломок... но смахнуть
Макияж приобретённый даже вере не под силу,
Ибо в чём-то ненормален выбранный страною путь.
Господа, и я за братство, за горячность конституций, Где по белому пространству разбежался чёрный текст, Призывающий сограждан распрямиться и не гнуться, Заменяя светлым чувством всехватательный рефлекс.