Стихотворения. Рассказы. Гора

Тагор Рабиндранат

«Послушай,- утренней звезде Промолвила луна.- Когда редеет мрак везде, Но даль еще темна, Зачем с улыбкой озорной Ты светишь средь небес? Иль день взошел? Иль мрак ночной Уже совсем исчез? Родившись между светом дня И сумраком ночным, Сбиваешь с толку ты меня Сиянием своим».

* * *

Непутевое облако самонадеянно Тратит золото утра, и вечером поздним, Разорись, обнищав, уплывает рассеянно.

* * *

Все звезды я считал, не уставая,- Пока считал, прошла пора ночная; Все, что искал я,- потерял сполна. Пойми: тогда желанное добудешь, Когда пустым и жадным ты не будешь… Кто

в силах море вычерпать до дна?

* * *

Ты прав, когда плохое отвергаешь,- Все без остатка, незнакомый с жалостью, Но почему же ты пренебрегаешь Хорошим,- даже самой малой малостью?

* * *

Обычай неба не таков, Чтобы в силки поймать луну: Она сама, и без силков, Ликует у него в плену.

* * *

Не тем себя сиянье возвеличило, Что светит в беспредельной высоте, А тем, что добровольно ограничило Себя росинкой на листе.

* * *

Одно – всегда одно, и больше ничего, А двое создают начало одного.

* * *

Различья будешь признавать,- найдешь единство на земле, Различья будешь истреблять,- в огромном возрастут числе.

* * *

Только тот, чьи глаза могут розы увидеть весной,- Пусть заметит шипы только тот, не другой, не иной!

* * *

Шел от чужих дверей, познав потери, Тот, кто хорошее творил, А тот, кто пламенно любил, все двери Своей любовью отворил.

* * *

Подвластно дело человеку,- известно мудрецам. Но человек, подвластный делу,- да это стыд и срам!

* * *

Мы поняли, что жизни цену лишь смерти придает печать, Вот почему ценою жизни бессмертье мы хотим познать.

* * *

Если самого себя станешь выше головой, Голову склони к себе, чтобы стать самим собой.

* * *

Любовь он превратил в игру, в торговлю, в шутовство, Но издали она глядит на выверты его.

* * *

Бессмертье – истина, исполненная света, И постоянно смерть доказывает это.

Из книги «Мохуа [53] »

(«МОХУА»)

1929

53

Мохуа – дерево с пахучими цветами, из которых приготовляют крепкое вино.

Мужественная

Иль женщинам нельзя вести борьбу, Ковать свою судьбу? Иль там, на небе, Решен наш жребий? Должна ль я на краю дороги Стоять смиренно и в тревоге Ждать счастья на пути, Как дара неба… Иль самой мне счастья не найти? Хочу стремиться За ним в погоню, как на колеснице, Взнуздав неукротимого коня. Я верю: ждет меня Сокровище, которое, как чудо, Себя не пощадив, добуду. Не робость девичья, браслетами звеня, А мужество любви пусть поведет меня. И смело я возьму венок мой брачный, Не сможет сумрак тенью мрачной Затмить счастливый миг. Хочу я, чтоб избранник мой постиг Во мне – не робость униженья, А гордость самоуваженья, И перед ним тогда Откину я покров ненужного стыда. Мы встретимся на берегу морском, И грохот волн обрушится, как гром,- Чтоб небо зазвучало, Скажу, с лица откинув покрывало: «Навек ты мой!» От крыльев птиц раздастся шум глухой. На запад, обгоняя ветер, Вдаль птицы полетят при звездном свете. Творец, о, не лиши меня ты дара речи, Пусть музыка души звенит во мне при встрече. Пусть будет в высший миг и наше слово Все высшее в нас выразить готово, Пусть льется речь потоком Прозрачным и глубоким, И пусть поймет любимый Все, что и для меня невыразимо, Пусть

из души поток словесный хлынет И, прозвучав, в безмолвии застынет.

Моxуа

Полаша [54] горделивый вид Меня не привлечет. Ашока [55] слава, бокула почет, Поэт, устанешь славить ты И малоти [56] и моллики [57] цветы. О Мохуа, по-деревенски просто Зовешься ты, но по осанке, росту Ты так же величава и горда, Как женщина труда, И деревом моим любимым С достоинством неколебимым Стоишь в лесу ты, устремив Высоко к небу свой порыв. Средь пальм и зарослей баньяна Ты утром рано С приветом солнцу шлешь поклон. Темнеет, хмурясь, небосклон, В лесу тревожен шум ветвей, И завывает жгучий суховей, Но от него спешат укрыться В твоей листве, как гости, птицы. В дни засухи по диким тропам Голодным скопом Лесные звери тихо бродят И подаяние твое находят. Строга, сурова, Ты, как отшельник, претерпеть готова Лишения и горести одни,- Но видел я тебя в другие дни, Как трепетно в цветенье ты встречала Весны начало, Наполнив чашечки цветов вином Для пчел, гудящих радостно кругом, И дев лесных, копивших сок цветочный Для пляски под луной полночной. В тебе живительный источник сил, О, как в стволе он тайно накопил Такой пленительный весенний пыл? И я шепчу тебе наедине, Что имя «Мохуа» я дам моей жене.

54

Полаш – небольшое дерево (кустарник) семейства бобовых. Растет обычно в сухих, неувлажненных местах. Цветы – ярко-красного цвета.

55

Ашок – красивое дерево с мелкими цветами красноватых оттенков. Ашок считается священным, и в религиозные праздники из его цветов сплетают гирлянды.

56

Малоти – разновидность жасмина.

57

Моллика – арабский жасмин.

Услада взора

К благодеянью тайной тягой Душа ее наполнена, как влагой Насыщены густые тучи Для утоленья жажды жгучей. Ашарха [58] месяца томление под стать Ее душе, дары стремящейся отдать. Она – шатер ветвистого тамала [59] , Гостеприимство, из-под покрывала Глядящее с порога: Не приведет ли путника дорога? Ресницы опустив, она постелет ложе, Чтоб отдохнул измученный прохожий. Сама – как водоем прохладный, цветом схожий С вороньим оком; В таком пруду глубоком Лучами поглощенными всегда Пронизана спокойная вода. Однако черные бутоны глаз Бывали затуманены не раз Слезами, что веселью, как страданью, Порой сопутствуют, являясь данью Душевной божеству. Ее «Усладой Взора» назову.

58

Ашарх – месяц бенгальского календаря, июнь – июль.

59

Тамал – большое дерево, растущее обычно по склонам гор и на берегах рек.

Мечтательница

Из одинокого окна Ей в полдень даль видна Как на ладони. Ни облачка на светлом небосклоне. За полем рисовым – широкая река Блестит среди густого тростника. За нею пелена зеленой полумглы, Где пальм кокосовых высокие стволы, Деревья хлебные, горбатый джам [60] . Житье-бытье другой деревни там Проходит, как бы в отчужденье: Людей неведомых рожденье, Их смерть, их праздники, их будни. На крыше, с книгой, пополудни Она сидит. Не собранные сзади, Свободно ей на грудь скользнули пряди. Душа ее блуждает где-то, Оплакивая вымысел поэта. Сказанье о герое Находит в ней сочувствие живое, И с тем, кого не видела, в разлуке Она тоскует. В полнолунье звуки Унылой песни лодочника к ней Доносятся сперва сильней, Затем слабее, словно дальний зов, С челна, плывущего меж сонных берегов, И слезы беспричинные из глаз Струятся в этот час, И пробуждаются в ней смутные желанья. Из глубины веков ей слышатся преданья. О, как, должно быть, сладко в темноте Писать письмо на пальмовом листе Пером, обмокнутым в настой печали! «Мечтательницы» имя мы ей дали.

60

Джам – дерево со съедобными темно-фиолетовыми плодами.