Стихотворения

Мей Лев Александрович

АУ-АУ!

Ау-ау! Ты, молодость моя! Куда ты спряталась, гремучая змея? Скажи, как мне напасть нечаянно, нежданно, На след лукавый твой, затертый окаянно? Где мне найти тебя, где задушить тебя В моих объятиях, ревнуя и любя, И обратить всю жизнь в предсмертные страданья От ядовитого и жгучего лобзанья?.. <1861>

«Я не обманывал тебя…»

Я не обманывал тебя, Когда, как бешенный любя, Я рвал себе на части душу И не сказал, что пытки трушу. Я и теперь не обману, Когда скажу, что клонит к сну Меня борьба, что за борьбою Мне шаг до вечного покою. Но ты полюбишь ли меня, Хотя в гробу, и, не кляня Мой тленный труп,

любовно взглянешь На крышу гроба?.. Да?.. Обманешь! <1861>

БАРАШКИ^**

По Неве встают барашки; Ялик ходит-ходенём… Что вы, белые бедняжки, Из чего вы и о чем? Вас теперь насильно гонит Ветер с запада… чужой… Но он вам голов не склонит, Как родимый, озерной. Не согреет он вас летом, Алой зорькой не блеснет, Да и липовым то цветом С моря вас не уберет. Что ж вы, глупенькое стадо, Испугалися-то зря? Там и запада не надо, Где восточная заря. Где невзгода — уж не горе, Где восстал от сна народ, Где и озеро, что море, Гонит вас: «Вперед, вперед!» <1861>

«Милый друг мой! румянцем заката…»

Милый друг мой! румянцем заката Облилось мое небо, и ты, Как заря, покраснела за брата Прежней силы и юной мечты. Не красней ты и сердцем воскресни: Я ничем, кроме ласки и песни, И любви без границ, без конца, За тебя не прогневал Отца… Преклонись же с молитвой дочерней И попомни, что были всегда И зарей и звездою вечерней Утром — те же заря и звезда. <1861>

ЗАЧЕМ?^**

Зачем ты мне приснилася, Красавица далекая, И вспыхнула, что в полыме, Подушка одинокая? Ох, сгинь ты, полуночница! Глаза твои ленивые, И пепел кос рассыпчатый, И губы горделивые — Всё наяву мне снилося, И всё, что греза вешняя, Умчалося, — и на сердце Легла потьма кромешная… Зачем же ты приснилася, Красавица далекая, Коль стынет вместе с грезою Подушка одинокая?.. <1861>

ГДЕ ТЫ?^**

Он тебя встретил, всему хороводу краса, Встретил и понял — что значит девичья коса, Понял — что значат девичьи смеховые речи И под кисейной рубашкой опарные плечи. Понял он это и крепко тебя полюбил, И городских и посадских красавиц забыл… Но отчего же, Наташа, забыла и ты, Как у вас в в Троицу вьют-завивают цветы, Как у вас в Троицу красные девки гурьбами На воду ходят гадать с завитыми венками, Как они шепчут: «Ох, тонет-потонет венок: Ох, позабудет про девицу милый дружок!» Не потонули — уплыли куда-то цветы, Да уплыла за цветами, Наташа, и ты… И позабыл он… И даже не знает — не скажет,— Где ты?.. И свежей могилки твоей не укажет… Но пробудились цветочки, и шепчут они: «Спи, моя бедная!.. Будут пробудные дни…» 9 февраля 1861

СПАТЬ ПОРА!^**

С полуночи до утра, С полуночным сном в разладе, Слышу я в соседнем саде: «Спать пора! Спать пора!» С полуночи до утра Это перепел крикливый В барабан бьет на мотивы: «Спать пора! Спать пора!» Нет! — я думаю. — Ура! Время нам пришло проспаться, А не то что окликаться: «Спать пора! Спать пора!» Нет, ты, пташечка-сестра, Барабань себе, пожалуй, Да словами-то не балуй: «Спать пора! Спать пора!» Глянь из клеточки с утра Ты на божий мир в оконце И не пой, коль встало солнце: «Спать пора! Спать пора!» 12 июня 1861

С КАРТИНЫ ОРАСА ВЕРНЕ [4] ^**

В одной сорочке белой и босая, На прикрепленных к дереву досках, С застывшею слезой в угаснувших глазах, Лежит она, красавица, страдая В предсмертных муках… Черная коса Растрепана; полураскрыты губы, И стиснуты немой, но жгучей болью зубы, И проступает пот на теле, что роса… Бедняжечка! Над ней — и небо голубое, И померанца сень душистая — в плодах, И всё вокруг нее в сияньи и цветах — А уж у ней распятье золотое Положено на грудь… И вот уж второпях, С прощальным и напутственным поклоном, Уходит от нее и духовник-монах, Под серой рясою и серым капюшоном, И впереди, с зажженною свечой, Могильщик-каторжник с обритой головой; Он рот закрыл платком, он весь дрожит от страха, Как будто перед ним — не смертный одр, а плаха… Одну, без помощи, без дружеской руки, Оставить бедную в последние мгновенья — О господи, в них нет ни искры сожаленья!.. Но что это? Взгляните: у доски Разбросаны одежды в беспорядке — Плащ фиолетовый с мантильей голубой, И платья женского меж них белеют складки, И рукоятка шпаги золотой Видна из-под одежд, а вот и ларчик рядом, С резьбой и с дорогим узорчатым окладом; В нем серьги, и запястья, и жемчуг — Больная всё сняла, когда сразил недуг, Лишь обручального кольца снять не хотела… А!.. У нее в руке — еще рука, Чужая, мертвая, и вся уж потемнела… Вот отчего одна скривилася доска: С нее свалился труп — страдальцев было двое!.. Припав к земле кудрявой головой, Лежит, повержен ниц, мужчина молодой!.. Он весь накрыт плащом; со смертью в грозном бое Он не сробел до самого конца И ниц упал, чтоб мертвого лица Не увидала милая подруга… Но замерла у ней рука в руке супруга: Страдалице легко с ним вместе умирать — И никому их рук теперь не разорвать, И скоро уж конец, и скоро эти очи Неразрешимой тьмой загробной, вечной ночи С улыбкой злобною завесит смерть сама… Глядите… вслушайтесь — шепнула: «Умираю». Нет, не глядите, прочь!.. Теперь я понимаю: Прочь, поскорее прочь: у ней — чума, чума! 26 июня 1861

4

Картина находится в галерее гр. Г. А. Кушелева-Безбородко.

ПОМПЕИ^**

Кого-то я спросил: «Бывали вы в Помпеи?» — «Был, — говорит, — так что ж?» — «Как что?.. Да все музеи В Европе и у нас, с конца и до конца, Гордятся дивами и кисти и резца Художников помпейских…» — «Вероятно, Но мне помпейское искусство непонятно, Затем что я его в Помпеи не видал, А видел я один песчаный вал, Да груды пепла, да такие ямы, Что были, может, там и статуи богов, И знаменитые седалища жрецов, И творческой рукой воздвигнутые храмы,— Быть может; только их Бурбоновский музей Все выкопал до мраморных корней». — «А что же говорят об этом ладзарони?» — «Молчат… На берегу ждут первой ранней тони И точат о песок заржавые ножи…» И вот, подумал я, теперь ты мне скажи, Художник кесарей, маститый мой Витрувий: Зачем Помпеи ты на лаве воздвигал, Как будто бы не помнил и не знал, Что сердце у твоей Италии — Везувий? Но нет, ты прав: свободная страна, Врагам одни гробы и выдала она… 29 июня 1861

ТРОЙКА [5] ^**

Посвящается Николаю Егоровичу Сверчкову

Вся в инее морозном и в снегу, На спуске под гору, в разгоне на бегу, Постромки опустив и перегнув дугу, Остановилась бешеная тройка Под заскорузлыми вожжами ямщика… Что у коней за стати!.. Что за стойка… Ну!., знать, у ямщика бывалая рука, Что клубом удила осеребрила пена… И в сторону, крестясь, свернул свой возик сена Оторопевший весь со страху мужичок, И с лаем кинулся на переём Волчок. Художник! удержи ты тройку на мгновенье: Позволь еще продлить восторг и наслажденье, За тридевять земель покинуть грусть-печаль И унестись с тобой в желанную мне даль… 22 июля 1861

5

Частная картинная галерея.