Стихотворения
Шрифт:
волосы на голове моей полыхают.
Так и шел по Садовой как факел.
Было светло и весело мне и прохожим.
Так и пришел к Лебяжьей Здесь и погас.
канавке.
Загорюсь ли я снова?.
Как знать.
СВЕТЛАЯ ПОЛЯНА
Мой добрый август взял меня за локоть и вывел из лесу на светлую поляну.
Там было утро, там росла трава, кузнечик стрекотал, порхали бабочки, синело небо и белели облака.
И мальчик лет шести или семи с сачком за бабочками бегал по поляне.
И
Но мальчик, к счастью, не узнал меня.
Он подошел ко мне и вежливо спросил, который час.
И я ему ответил.
А он спросил тогда, который нынче год.
И я сказал ему,
что нынче год счастливый.
А он спросил еще, какая нынче эра. – Г -де
И я сказал ему, что эра нынче новая.
— На редкость любознательный ребенок!—
сказал мне август и увел с поляны.
Там было сыро, там цвели ромашки, шмели гудели и летала стрекоза.
Там было утро,
там остался мальчик
в коротеньких вельветовых штанишках.
Г
На берегу
тишайшей речки Карповки стою спокойно, окруженный тишиной заботливой и теплой белой ночи.
О воды Карповки, мерцающие тускло!
О чайка,
полуночница, безумица, заблудшая испуганная птица, без передышки машущая крыльями над водами мерцающими Карповки! Гляжу спокойно на мельканье птичьих крыльев, гляжу спокойно на негаснущий закат, и сладко мне в спокойствии полнейшем стоять над узкой, мутной,
сонной Карповкой, а чайка беспокойная садится неподалеку на гранитный парапет.
Все успокоилось теперь на берегах
медлительной донельзя речки Карповки.
СНЕГ
Если запрокинуть голову и смотреть снизу вверх на медленно,
медленно падающий крупный снег, то может показаться бог знает что.
Но снег падает на глаза и тут же тает.
И начинает казаться, что ты плачешь,
тихо плачешь холодными слезами, безутешно, безутешно плачешь, стоя под снегом, трагически запрокинув голову.
И начинает казаться, что ты глубоко,
глубоко несчастен.
Для счастливых
это одно удовольствие.
— Не так,— говорю,— вовсе не так.
— А как?— спрашивают.
— Да никак,— говорю,— вот разве что ночью в открытом море под звездным небом и слушать шипенье воды, скользящей вдоль борта.
Вот разве что в море под небом полночным, наполненным звездами, и плыть, не тревожась нисколько. Вот разве что так.
Иль, может быть, утром на пустынной набережной, поеживаясь от холода,
и смотреть на большие баржи, плывущие друг за другом.
Да, разве что утром
w -аре
и стоять, ни о чем не печалясь.
Вот разве что так,— говорю,— не иначе.
Можно любить запах грибов, быстрые лесные речушки, заваленные камнями, и романсы Рахманинова. Можно любить все это и ни о чем не тревожиться.
Но я люблю просыпаться, когда ночь на исходе, когда и утро, и день еще впереди и когда вдалеке кто-то скачет к рассвету, не щадя коня — кому-то всегда не терпится.
џ * *
Необъяснимо, но ребенок
так горько плачет у истока жизни.
Непостижимо, но мужчина
пренебрегает
красотой созревшей жизни.
Невероятно, но старик
смеется радостно у жизни на краю.
Что рассказать деревьям, траве и дороге?
Что показать птицам?
Что подарить камням?
Посторониться
и не мешать спешащим? Поторопиться
и прийти самым первым?
Как полезно возникнуть!
Как увлекательно быть!
Как несложно исчезнуть!
Спотыкаясь о камни, выбегаю к морю.
Оно зеленое, оно колышется, оно безбрежно, оно предо мною.
У меня много забот.
Надо позаботиться о Фонтанке,
чтобы она текла куда следует.
Надо позаботиться об облаках,
чтобы они плыли своей дорогой и не толпились на одном месте.
Надо позаботиться о кошках,
чтобы они не попадали под машины, когда перебегают улицу.
Надо позаботиться, чтобы статуи
не бродили ночью по Летнему саду, потому что они могут перепутать свои пьедесталы.
Забот полон рот,
а мне говорят,
что я живу беззаботной жизнью.
Гитара лежала на коленях у человека.
Красивая, крутобедрая, с алым бантом на грифе лежала на коленях у красивого, усатого,
с алой гвоздикой в петлице.
Струны нежно, чуть слышно гудели.
Рука человека коснулась струн.
Гитара застонала.
Рука человека ударила по струнам.
Гитара зарыдала и вся затряслась, забилась
на коленях у человека, своего повелителя,
своего мучителя, возлюбленного своего.
Рука человека упала вниз,
и гитара затихла.
Какая парочка — человек и гитара!
Он сидит у двери и фосфорическими глазами оглядывает всех входящих и выходящих.
— Подожди, миленький,— говорит ему какая-то старушка,— подожди, мой хороший, сейчас я тебе рыбки принесу!
— Погоди, негодник,— говорит ему какой-то старичок,— погоди, обжора,
сейчас я тебя курятиной угощу!
— Здравствуй, Вася!— говорю я коту.—