Стихотворения
Шрифт:
и твердил я великих поэтов стихи,
и шептали в ответ мне поля что-то нежное,
ветер в храмах лесов отпускал мне грехи.
Я в рублевские лики входил, словно в зеркало,
печенегов лукавых кроил до седла,
в Новегороде меду отведывал терпкого,
в кандалах на Урале лил колокола.
От открытий ума стал я идолом каменным,
от открытий души стал я мягче травы,
и созвучья мои подходили устам иным,
и
Я смотрел только ввысь и вперед, а не под ноги,
был листвою травы и землею земли.
Все заботы ее, и ошибки, и подвиги
через сердце мое, как болезни, прошли.
Если кланяюсь я, то без тихой покорности,
и любовь и презренье дарю не спеша,
и о Родине вечной, жестокой и горестной,
буду петь до конца и потом, дыша.
Там, где сердце всегда носил я,
где песни слагались в пути,
болит у меня Россия,
и лекаря мне не найти.
1983
ЖЕСТОКАЯ МОЛОДЁЖЬ
Окрепнув на молоке матерей,
труды отцовские переварив,
спешат позабыть о них поскорей
юные дикари.
Какая помощь? Простого письма
месяцы, годы ждешь...
выбьет слезы, сведет с ума
жестокая молодежь
Как несерьезно устроен мир -
жизнь не ценя ни в грош,
весь свет превращает в кровавый тир
жестокая молодежь.
все устарело - и честь, и стыд,
в моде платеж и нож.
Сердца пусты и мозги пусты...
Жестокая молодежь.
Трудно добреньким простачкам
поверить, что это не ложь,
но служит сытым и злым старикам
жестокая молодежь.
сдав под прцент золотой мешок,
платя дуракам медяки,
командуют этим стадом, дружок,
безумные старики.
1983
Я ЛЕТАЛ ПО НОЧАМ НАД ЕВРОПОЙ
Я летал по ночам над Европой,
по Сибири зимою катил,
и картошку с июльским укропом
я вдыхал с модернистских картин,
и с друзьями встречался, как с ветром,
что душой наполняет мне грудь,
и делился и нотой, и метром,
и печалью, и болью чуть-чуть.
Облегчали мне грусть и невзгоды
подмосковные охра и медь,
и державные невские воды,
и уральская речка Исеть.
И твердил я природы уроки,
и людей изучал по вещам,
и цыганскому богу дороги
я
И две женщины мне до могилы
выше маковок белых церквей -
мне одна этот мир подарила,
а другая - троих сыновей.
И с годами грустней и дороже
по обочинам Родины ель,
на дорогах ее бездорожье
и не яркий, нетеплый апрель.
1984
ТРИ СЫНА
Три сына мои, три сердца, три боли...
В них все - не отнять, не прибавить.
Я царь их и раб. Нет прекрасней неволи...
Петр, Александр и Павел.
И каждый из них - мой давнишний портрет.
Но вспомните старые фото -
меняются ракурс, одежда и свет,
и в нас изменяется что-то.
Они нарушают мой тихий настрой,
не любят порядка и правил.
им кажется жизнь бесконечной игрой...
Петр, Александр и Павел.
Пытаюсь зажечь в них хотя бы свечу.
не худшая все-таки участь...
Мне кажется - я их чему-то учу,
а это они меня учат.
В них память веков, и любви моей суть,
и свет уж другого столетья.
И каждый найдет свой особенный путь...
Ох, весело буду стареть я!
Три сына мои - три чистейших души...
Я жизнь от забот не избавил.
так просто проблему бессмертья решив -
Петр, Александр и Павел.
1984
Три сына мои, три сердца, три боли -
В них все - не отнять не прибавить.
Я царь их и раб - нет прекрасней неволи,
Петр, Александр и Павел.
Я знаю - не все, что в них есть, от меня,
Но я то в них весь - непреложно.
Они меня учат в себе отменять
Все то, что порочно и ложно.
Как в трех зеркалах отражаюсь я в них.
Завеса с меня вдруг упала -
Характер мой весь, как честнейший триптих -
Петр, Александр и Павел.
Я в руки опять свои кисти возьму
И лак соскребу хоть зубами.
Все перепишу по душе и уму,
Работая сутки годами.
И станут все лица добры и умны,
А позы легки, натуральны,
Слова справедливы, желанья скромны,
Сюжеты просты и реальны.
Три сына мои - три честнейших души...
Я жизнь от забот не избавил,