Я так хочу изобразить весну.Окно откроюи воды плеснуна мутное стекло, на подоконник.А впрочем, нет,подробности — потом.Я покажу сначала некий доми множество закрытых еще окон.Потом из них я выберу однои покажу одно это окно,но крупно,так что вата между рам,показанная тоже крупным планом,подобна будет снегуи горам,что смутно проступают за туманом.Но тут я на стекло плесну воды,и женщина взойдет на подоконник,и станет мокрой тряпкой мыть стекло,и станет проступать за ним самаи вся в нем,как на снимке,проявляться.И станут в мокрой раме появлятьсяее косынкаи ее лицо,крутая грудь,округлое бедро,колени.икры,наконец, ведроу голых ее ног засеребрится.Но тут уж время рамам отвориться,и стекла на мгновенье отразятдеревья, облака и дом напротив,где тоже моет женщина окно.Итут мы вдруг увидим не одно,а сотни раскрывающихся окони женских лиц,и
оголенных рук,вершащих на стекле прощальный круг.И мы увидим город чистых стекол.Светлейший,он высоких ждет гостей.Он ждет прибытья гостьи высочайшей.Он напряженно жаждет новостей,благих вестейи пиршественной влаги.И мы увидим —ветви еще наги,но веточки,в кувшин водружены,стоят в окне,как маленькие флагитой дружеской высокой стороны.И все это —как замерший перрон,где караул построился для встречи,и трубы уже вскинуты на плечи,и вот сейчас,вот-вот уже,вот-вот…
Источник: Прислал читатель
КАК ПОКАЗАТЬ ЛЕТО
Фонтан в пустынном сквере будет сух,и будет виться тополлиный пух,а пыльный тополь будет неподвижен.И будет на углу продажа вишен,торговля квасоми размен монет.К полуднюна киоске «Пиво — воды»появится табличка «Пива нет»,и продавщица,мучась от зевоты,закроет дверь киоска на засов.Тут стрелка электрических часовпокажет час,и сразу полвторого,и резко остановится на двух.И все вокруг замрет,оцепенеет,и будет четок тополиный пух,как снег на полотне монументальном.И как на фотоснимке моментальном,недвижно будет женщина стоятьи, тоненький мизинец оттопырив,держать у самых губ стакан водыс застывшиминедвижнопузырьками.И так жеза табачными ларькаминедвижна будет очередь к пивной.Но тут ударит ливень проливной,и улица мгновенно опустеет,и женщина упрячется в подъезд,где очень скоро ждать ей надоест,и, босоножки от воды спасая,она помчит по улицебосая,и это будет главный эпизод,где женщина бежит,и босоножкиу ней в руках,и лужи в пузырьках,и вся она от ливня золотится.Но так же резко ливень прекратится,и побежит по улице толпа,и тополя засветится вершинуи в сквере заработает фонтан,проедет поливальная машина,в окно киоска будет солнце бить,и пес из лужи будет воду пить.
Источник: Прислал читатель
КАК ПОКАЗАТЬ ОСЕНЬ
Еще не осень — так, едва-едва.Ни опыта еще, ни мастерства.Она еще разучивает гаммы.Не вставлены еще вторые рамы,и тополя бульвара за окномеще монументальны, как скульптура.Еще упруга их мускулатура,но день-другой —и все пойдет на спад,проявится осенняя натура,и, предваряя близкий листопад,листва зашелестит, как партитура,и дождь забарабанит невпопадпо клавишам,и вся клавиатурапойдет плясать под музыку дождя.Но стихнет,и немного погодя,наклонностей опасных не скрывая,бегом-бегомпо линии трамваяпомчится лист опавший,отрываятройное сальто,словно акробат.И надпись «Осторожно, листопад!»,неясную тревогу вызывая,раскачиваться будет,как набат,внезапно загудевший на пожаре.И тут мы впрямь увидим на бульварестолбы огня.Там будут листья жечь.А листья будут падать,будут падать,и ровный звук,таящийся в листве,напомнит о прямом своем родствес известною шопеновской сонатой.И тем не мене,листья будут жечь.Но дождик уже реже будет течь,и листья будут медленней кружиться,пока бульвар и вовсе обнажится,и мы за ним увидим в глубинефонарьу театрального подъездана противоположной стороне,и белый лист афиши на стене,и профиль музыканта на афише.И мы особо выделим слова,где речь идет о нынешнем концертефортепианной музыки,и в центрестоит — ШОПЕН, СОНАТА No. 2.И словно бы сквозь сон,едва-едвакоснутся нас начальные аккордышопеновского траурного маршаи станут отдаляться,повторяясьвдали,как позывные декабря.И матовая лампа фонарязатеплится свечением несмелыми высветит афишу на стене.Но тут уже повалит белым-белым,повалит густо-густобелым-белым,но это уже — в полной тишине.
Источник: Прислал читатель
ВОСПОМИНАНЬЕ О СКРИПКЕ
Откуда-то из детствабумажным корабликом,запахом хвойной ветки,рядом со словом полькаили фольга,вдруг выплываетстранное это слово,шершавое и смолистое —канифоль.Бумажный кораблик,елочная игрушкаскрипочка,скрипка.Шумные инструменты моего детства —деревянные ложки,бутылки,а также гребенки,обернутые папиросной бумагой —это называлось тогдашумовым оркестроми были там свои гении и таланты,извлекавшие из всего этогозвуки,потрясавшие наши сердца.Я играл на бутылках,на деревянных ложках,я был барабанщикомв нашем отряде,но откудаэто воспоминанье о скрипке,это шершавоеощущенье смычка,это воспоминаньео чем-то,что не случилось?
Источник: Прислал читатель
ВОСПОМИНАНИЕ О МАРУСЕ
Маруся рано будила меня,Поцелуями покрывала,И я просыпался на ранней зареОт Марусиных поцелуев.Из сада заглядывала в окноЯблоневая ветка,И яблоко можно было сорватьЕдва протянув руку.Мы срывали влажный зеленый плод,Надкусывали и бросали —Были августовские плодыТерпки и горьковаты.Но
не было времени у нас, чтобы ждать,Пока они совсем созреют,И грустно вспыхивали вдалекеЛейтенантские мои звезды.А яблоки созревали потом,Наливались, падали наземь.И грустно по саду она брелаМимо плодов червоных.Я уже не помню ее лица,Не вспомню, как ни стараюсь.Только вкус поцелуев на ранней заре,Вкус несозревших яблок…
Источник: Прислал читатель
Все уже круг друзей...
Все уже круг друзей, тот узкий кругГде друг моих друзей мне тоже друг,И брат моих друзей мне тоже брат,И враг моих друзей мне враг стократ.Все уже круг друзей, все уже кругЗнакомых лиц и дружественных рук,Все шире круг потерь, все глуше зовУшедших и умолкших голосов.Но все слышней с годами, все слышнейНевидимых разрывов полоса,Но все трудней с годами, все труднейВычеркивать из книжки адреса,Вычеркивать из книжки имена,Вычеркивать, навечно забывать,Вычеркивать из книжки времена,Которым уже больше не бывать.Вычеркивать, вести печальный счет,Последний счет вести начистоту,Как тот обратный, медленный отсчет,Перед полетом в бездну, в пустоту,Когда уже — прощайте насовсем,Когда уже — спасибо, если есть.Последний раз вычеркивая — семь,Последний раз отбрасывая — шесть,Последний раз отсчитывая — пять,И до конца отсчитывая вспять —Четыре, три — когда уже не вдругНет никого, и разомкнется круг…Распался круг, прощайте, круга нет.Распался, ни упреков, ни обид.Спокойное движение планетПо разобщенным эллипсам орбит.И пустота. Ее зловещий ликВсе так же ясен, строен и велик.
Источник: Прислал читатель
Как мой дом опустел, все уехали...
Как мой дом опустел, все уехали, дом обезлюдел,в нем так неуютно теперь,непривычно и странно.Нынче спать лягу рано, и буду лежать неподвижнои слушать, как тикают стрелкии медленно падают капли из крана.Удивительно, как изменяются вещи,то вдруг совершенно ненужными нам становясь,то, напротив,глядишь —и дороже тебе, и нужнее,и другое совсем обретают значенье и вес,будто ты их увидел впервые,и вот уже смотришь нежнее.Стол и стул, и кровать, полотенце и кружка, часыи все прочие вещи сегодня другого исполнены смыслаи стали иными, чем прежде.Выразительный жест одиночества вдруг проступаетотчетливов этой недвижно висящей на стулезабытой одежде.Подойдешь и поправишь, погладишь рукою,на краешек стула присядешь,устав от пустого шатанья.Словно это не дом, а вокзал или зал ожиданья,где нет никого,лишь одни ожиданья,одни ожиданья.И уносится ветром попутным куда-то все дальшелетящее мимотранзитное облачко дыма,и проносятся мимо мои поезда, все проносятся мимо,проносятся мимо.
1981
Источник: Прислал читатель
ПРОБУЖДЕНЬЕ
Просыпаюсь — как заполночь с улицы в домторопливо вбегаюи бегу через сто его комнат пустых,в каждой комнате свет зажигаю —загораются лампочки, хлопают двери,тяжелые шторы на окнахлегко раздвигаются сами,постепенно весь дом наполняется шумом и шорохом,шелестом, шепотом, топотом ног,суетой, беготней, голосами,с этажа на этаж — суетой, беготней — все быстрее —обрывками фразо вчерашних делах и событьях,о том, о другом,о делах, о погоде,с этажа на этаж, из пролета в пролет —все быстрей — коридорами —— дайте пройти! не торчите в проходе! —сто звонков, сто машинок — звенят телефоны,трещат арифмометры,щелкают счеты,с этажа на этаж — все быстрей — резолюции, выписки,списки,расчеты, подсчеты,дом гудит уже весь, он гудит, словно улей,и все его окна сияют,раскрыты навстречу встающему солнцу,поющим синицам,идущему мимо трамваю.…Это я просыпаюсь. Проснулся. Глаза открываю.
1976
Источник: Прислал читатель
ПРОТОРЕНЬЕ ДОРОГИ
Проторенье дороги, предчувствие, предваренье.Тихое настроенье, словно идет снег.И хочется написать длинное стихотворенье,в котором сошлись бы на равных и это и то.Что-нибудь вроде — гнев, о богиня,воспой Ахиллеса,Пелеева сына — и дальше, строка за строкой,где будут на равных провидящие и слепые,и нищий певец, скорбящий о тех и других.И чтобы в финале — семь городов состязалисьза мудрого корень — и несколько еще слогов,слагающихся из звуков паденья снегаи короткого звука лопающейся струны…Проторенье дороги, евангелье от Сизифа,неизменное, как моленье и как обряд,повторенье до, повторенье ре, повторенье мифа,до-ре-ми-фа-соль одним пальцем сто лет подряд.И почти незаметное, медленное продвиженье,передвиженье, медленное, на семь слогов,на семь музыкальных знаков,передвиженьена семь изначальных звуков, на семь шагов,и восхожденье,медленное восхожденье,передвиженье к невидимой той гряде,где почти не имеет значенья до или после,и совсем не имеет значенья когда и где,и дорога в горы,где каждый виток дорогичуть выше, чем предыдущий ее виток,и виток дороги — еще не итог дороги,но виток дороги важней, чем ее итог,и в конце дороги —не семь городов заветных,а снова все те же, ощупью и впотьмах,семь знаков, как семь ступенек, едва заметных,семь звуков, как семь городов на семи холмах…Проторенье дороги, смиренье, благодаренье.Шаг, и еще один шаг, и еще шажок.Тихий снежок, ниспадающий в отдаленье.За поворотом дороги поющий рожок.И как отзвук той неизбывной светлой печали,в сумерках, одним пальцем, до-ре-ми-фа-соль,и огарок свечи, и рояль, и опять, как вначале, —до-ре-ми-фа-соль,до-ре-ми-фа-соль,до-ре-ми-фа-соль…
1976
Источник: Прислал читатель
ПОПЫТКА УБЫСТРЕНЬЯ
Я зимнюю ветку сломал, я принес ее в доми в стеклянную банку поставил.Я над ней колдовал, я ей теплой воды подливал,я раскрыть ее листья заставил.И раскрылись зеленые листья,растерянно так раскрывались они,так несмело и так неохотно,и была так бледна и беспомощна бедная этадекабрьская зелень —как ребенок, разбуженный ночью,испуганно трущий глазасреди яркого света,как лохматый смешной старичок,улыбнувшийся грустносквозь слезы.