Весенний рябиновый запахТревожит мне душу порой.Хотел бы попасть я в твой замок,Да сердце забыло пароль.Запретная зона обидыНаш мир поделила опять.Уж лучше короткая битва,Чем снова в осаде стоять.1980
«Это правда…»
Р. Чарыеву
Это правда:Чтобы долго жить,Надо чаще видеться с друзьями.Я всё продолжаю мельтешитьВстречами, поступками, стихами.Но однажды брошу все дела,Сяду в самолет Аэрофлота…Друг
не ждал —Душа его ждала,Веря в неожиданность полета.Так же побросав свои дела,Соберутся милые мне люди.Около веселого столаМы о дружбе говорить не будем.Только память станет ворошитьТе слова, когда вернусь до дому.Не затем,Чтоб после долго жить, —Просто жить не стоит по-иному.1981
Одиночество
Особенно тоскливы вечера,Когда ты в доме у себя, как пленница.Сегодня так же пусто, как вчера.И завтра вряд ли что-нибудь изменится.И это одиночество твоеНе временем бы мерить, а бессонницей.То книги, то вязанье, то шитье.А жизнь пройдет – и ничего не вспомнится.И все-таки однажды он придет.И сбудутся надежды и пророчества.Твои он губы в темноте найдет.И шепотом прогонит одиночество.1982
Баллада об имени
Мы с ним случайно повстречалисьВ ташкентском аэропорту,Когда, погодой опечалясь,Чай смаковали поутру.Он был находчив в разговоре,И откровенен, и умен —Узбек по имени Григорий(В краю, где нет таких имен.)И я спросил его об этом,Откуда имя, мол, у вас?Он помрачнел и мне поведалСвой удивительный рассказ.– Меня отец назвал Сайяром,По всем законам стариныУзбекским именем, с которымЯ жил с рожденья до войны.А Гриша – это имя друга.То имя горестной вины…Я с ней прошел четыре круга,Четыре года той войны.У стен столицы утром раннимВ огне начавшихся атакЯ был контужен, Гриша ранен.Стрелок убит… И замер танк.Пробитый чуть ли не навылет,Он мог могилой стать для нас.Каким-то чудом Гриша вылез,Меня извлек и жизнь мне спас.А сам погиб…Сквозь боль и яростьЯ клятву дал тогда ему,Что если только жив останусь,То имя Гришино возьму.Чтоб долго жил он вместе с намиНа доброй родине моей.Чтобы о нем не гасла памятьВ глазах узбекских матерей.Когда в Москву я приезжаю,Я к другу верному спешу:Могилу в поле навещаю,К стене кремлевской прихожу.И вновь рассказываю Грише,Как мы живем в родном краю.И все мне кажется – он слышитИ речь мою, и боль мою.Узбек умолк, как после песни,В которой все слова горьки.– Он был земляк ваш —С Красной Пресни.И мы навек с ним земляки.1980
Монолог Врубеля
Даже если ты уйдешь,Если ты меня покинешь, —Не поверю в эту ложь,Как весною в белый иней.Даже если ты уйдешь,Если ты меня покинешь, —О тебе напомнит дождь,Летний дождь и сумрак синий.Потому что под дождемМы, счастливые, ходили.И гремел над нами гром,Лужи ноги холодили.Даже если ты уйдешь,Если
ты меня покинешь, —Прокляну тебя… И всё жТы останешься богиней.Ты останешься во мне,Как икона в Божьем храме.Словно фреска на стене,Будто розы алой пламя.И, пока я не умру,Буду я тебе молиться —По ночам и поутру, —Чтоб хоть раз тебе присниться.Чтоб проснулась ты в слезахИ, как прежде, улыбнулась…Но не будет знать мой прах,Что любимая вернулась.1981
«Я иногда спохватываюсь вдруг…»
Юрию Папорову
Я иногда спохватываюсь вдруг:Уходят годы – сделано так мало!А жизнь меня и била, и ласкала.Но оглянуться вечно недосуг.И суета – как океан за бортом…У каждого из нас такой режим,Что мы сперва принадлежим заботам,А уж потом себе принадлежим.И как бы ни сложилась жизнь вначале,И что б ни ожидало нас потом, —Благословляю все ее печали,Рассвет и вечер за моим окном.1979
Вирус подхалимства
Не каждый этот вирус одолел.И, заболев, мы прячем взгляд стыдливо.Седой солдат, что был в атаках смел,Пасует перед лестью подхалима.Боюсь, и в нас коварный вирус дремлет…И только совесть – наш иммунитет.А может, в чем-то виновато время,Простуженное сквозняками бед?И где Пастер, что вновь придет, неистов?И позабыв о горестях своих,Необратимый вирус подхалимстваПривьет себе, чтобы убить в других.1983
Беловежская пуща
Изба смотрела на закат,Дыша озерной сыростью.Здесь жил великий мой собрат,Волшебник Божьей милостью.Он околдовывал зарю,Купавшуюся в озере.Он ей шептал:– Я повторюТвое виденье в образе…Но, чьим-то именем томим,Не помнил об обещанном,Заря, обманутая им,Бледнела, словно женщина.И погружался мир во тьму.И сквозь его виденияЯвлялась женщина ему.А может, только тень ее.Не говорила, не звала,Лишь грустно улыбалась.Наверно, Музою былаИ потому являлась.1980
Письмо другу
У нас еще снег на полях —У вас уже шум в тополях.У нас еще ветер и холодИ нету на солнце надежд.И кажется пасмурным городОт темных и теплых одежд.У вас уже всё по-другому:Струится с небес синева,И каждому новому домуК лицу молодая листва.У нас еще пашня, что камень,И бродит в лесу тишина…Пошли мне улыбку на память!С нее и начнется весна.1980
«Ты моложе моих дочерей…»
Ты моложе моих дочерей…Потому мне так горькоИ грустно,Что в душе несмышленной твоейПросыпается первое чувство.Ты моложе моих дочерей…На влюбленность твою не отвечу.Только утроУ жизни твоей,А в моейУже близится вечер.Не казни в себе эту печаль.Без меня свои праздники празднуй.Говорю тебе тихо:«Прощай…»,Не успев даже вымолвить:«Здравствуй…»1981