Стихотворения

Одарченко Юрий Павлович

* * *

Я съел во сне пирог с отравой В гостях у бабушки Яги, И с детства лучшею забавой Считал гигантские шаги. Но вот теперь хочу умерить На полпути безумный шаг, Остановиться и проверить Подобный молнии зигзаг. Я упираюсь — нету силы — Несут гигантские шаги! И вижу на краю могилы Лицо смеющейся Яги.

* * *

Стучит машина без отказу, Струится солнце на листы. Легко

диктует строгий разум Итоги страшной пустоты: Она ушла иль умерла, Ведь это безразлично… Как прежде комната светла, А горе безгранично. Остался в комнате один ты, А за окном стоят, в горшках, Трагические гиацинты В чуть розоватых завитках.

* * *

Печаль, печаль, которой нет названья: Печаль сознанья красоты — Безмолвное очарованье Земной несбыточной мечты. Есть в той печали смысл глубокий И в нем потусторонний миг, Когда ты слышишь зов далёкий, Летящий из миров иных. Божественное обещанье Бессмертия в нем слышишь ты. И нет тоске твоей названья Перед сознаньем красоты.

<НЕСОБРАННОЕ>

НАТЮРМОРТ

На столе стакан разбитый, Скатерть залита вином, Муха в склянке недопитой Бьётся жалобно крылом. Кто-то здесь боролся с верой, Жил, любил и вновь страдал. Лист бумаги мутно-серый Мелкий почерк исписал. Переплёт из коленкора, Недочитанный роман. Дым рассеется не скоро, Дым холодный, как туман. И свеча в бутылке тёмной Догорает в тишине, Отражая свет нескромный В незавешенном окне. Летом солнце всходит рано, И заря уже близка. И сочится кровь из раны, Из усталого виска.

* * *

Поздравляю всех молящихся С тем, что молятся. Поздравляю розы чайные С тем, что колются. Поздравляю всех трудящихся С тем, что трудятся. Получившего пощёчину С тем, что судится. Поздравляю неудачников, Коль не клеится. Продавца гуммиарабика, Если клеится! Поздравляю, низко кланяюсь Встречным всем наперечёт. Поздравляю, низко кланяюсь Всем, кто дышит и живёт. 1950

* * *

Я недоволен медведями: «Они не сеют и не жнут», Но мёд и землянику жрут И спят в берлогах месяцами — — Я очень недоволен медведями! На небе знаки звездочёта Большой Медведицей зовут, На небе звёздочек без счета И Малые Медведицы растут. Медведь огромный вместо Бога Над миром лапу протянул, Он лермонтовским сном уснул, Пока не прозвучит тревога. Не призывайте ж имя Бога!

* * *

Стали подниматься на ступени Душ обезображенные

тени: Жабы, крабы, змеи, попугаи, Пауков подслеповатых стаи, Всяческих размеров черепахи И за ними чёрные монахи. По ступеням солнечным всё выше… Телеграфные столбы и крыши, И лунатикам любезные карнизы — Спрятали монашеские ризы. Выше, выше! Через кантик тучи, Но чем выше, тем ступени круче. На лужайке, с розами в руках, В нестерпимо ослепительных лучах, Мальчик в рубашонке, на краю Незлобливо улыбается в Раю.

* * *

Ветхий, очень ветхий дом, Редкий дом, в котором ром Подают к обеду — Я туда поеду! Прохожу зеркальный зал, Император танцевал В нем с весёлой Настей, А теперь-то страсти: Посреди стеклянный гроб И в гробу несчастный Боб, Бывший сумасшедший, Свой покой нашедший. Ветхий, очень ветхий поп, Обходя раскрытый гроб, Шевелит кадило. Вырыта-ль могила? Глухо стонет ветхий дом, Пьют в столовой крепкий ром И ведут беседу… Нет уж не поеду!

* * *

Стрелки бывают всякой масти. Стрелок из лука очень смел: Он не боится львиной пасти Имея лук и пачку стрел. Из пистолета на дуэли Дурак стреляет в дурака. Всегда из благородной цели Он целит в лоб издалека! Стрелок-охотник забавляясь Стреляет в клубе голубей — Из клетки голубь вырываясь Летит — попробуй-ка убей! Но есть ещё стрелки иные — Глаза горят и просят дать Их руки желтые худые… А ну, попробуй отказать. Пойдет он сгорбившись обратно. Но нет обратного пути. Он только что ушел от брата И больше некуда идти.

* * *

В аптеке продается вата, Одеколон и аспирин. В аптеку входит бесноватый И покупает апельсин. Он получает по рецепту, Прописанному Сатаной, И, заплативши фармацевту, Идет из лавочки ночной. Луна сквозь облачную вату Мерцает зеркалом витрин. И ест поспешно бесноватый Свой ядовитый апельсин.

* * *

На вокзале, где ждали, пыхтя, паровозы, Вы спеша уронили три красные розы. Ваш букет был велик, и отсутствия роз Не заметил никто, даже сам паровоз. На асфальте прекрасные красные розы, Синий дым, как вуаль, из трубы паровоза. Я отнял у асфальта сияние роз И забросил в трубу — похвалить паровоз. Это редкость: прекрасную красную розу, Ожидая отход, проглотить паровозу. И по вкусу пришлося сияние роз, Как разбойник в лесу засвистел паровоз. На стеклянном, огромном, бездонном вокзале Мне три красные искры в ладони упали. Зажимая ладонь было больно до слёз — Мне прожгло мое сердце сияние роз.