Стихотворения

Тиняков Александр Иванович

Протрубили в медный рог. Герцог едет на охоту! Герцог едет в дальний лог, Чтоб забыть свою заботу. Тянет сыростью с полей, Мокнут седла и попоны, Мокнут шапки у псарей, Хрипло каркают вороны. Слышно чавканье копыт, Пахнет шерстью псов горячих, Герцог вдаль один спешит, Обгоняя доезжачих! Сжал поводья он рукой, Стиснул нож и – сдвинув брови, Мчится, трепетный и злой, Алча алой, жаркой крови. И звенят в его ушах Стоны лживой герцогини, Дерзко бросившей во прах Нерушимые святыни… 26

февраля 1912 С.Пирожково

Времена силурийской системы

Над водной зыбью ходят тучи: На берег выполз трилобит, Клешнею темной и могучей Вцепившись в девственный гранит. Над трупом нежной цистидеи, Стеблями хрупкими сплетясь, Чуть слышно шепчут сифонеи, Как бы жалея и дивясь. И как немые нереиды Догомерических годин, Вдали плывут эйриптериды По лону трепетных пучин. А по земле, еще пустынной, Будя ее невинный сон, Бежит за черною блаттиной Приспешник Смерти – скорпион. 11 апреля 1912 С.Пирожково

Из цикла «Лики Города»

В пивной

Я в пивной. За окном колыхается улица, Распевает трамвай, как гигантский смычок. За соседним столом захмелел и сутулится Краснолицый, в потертом пальто старичок. Я курю и смотрю беззаботными взорами В озарено-прекрасную пропасть окна: Там пролетки так радостно дышат рессорами, Там лазурь над бульваром, как детство, ясна! И как струйка дымка, голубая, беспечная, Уношусь я душой за потоком людским, И столица, гранитная, тяжкая, вечная – Расплывается, как голубеющий дым. 29 апреля – 2 мая 1912 Москва

Скромной женщине

Ты долго сдерживала страсть И в одиночестве горела, Но я помог тебе упасть И взял измученное тело. И помню, как в шестой этаж Ко мне ты робко позвонила, Я помню первый вечер наш, Когда ты лампу потушила. Я помню шепот твой: «Забудь! Ах! не целуй! Пусти! Не надо!» Но ходуном ходила грудь И ласкам тело было радо. Я помню, как ты без огня Свое застегивала платье И как сердилась на меня За поцелуй и за объятье. Я помню твой смущенный шаг, Когда я вел тебя из дома, Я помню, как в твоих глазах Цвела блаженная истома! Когда же я спросил: «Придешь?» – Ты головою покачала, И вдруг, скрывая страсть и дрожь, «Приду!» – потупясь, прошептала. 11 мая 1912 Москва

Валерию Брюсову

Над мертвой пропастью машин И электричества, и блуда – Ты, – как единый властелин, Ты, – как единственное чудо! Была пора: над бездной вод, Во мраке девственном и диком, Господень дух свершал полет, Блистая светлым, жутким ликом. Над нашей бездной ты паришь На крыльях благостно-могучих, Над нашей тьмою ты горишь, Как ясный луч горит на тучах. Ты все, как Солнце, озарил, Ты придал прелесть бегу конок, Твоим лучом обласкан был Монах, развратник и ребенок. От зова башенных часов До зова жалкой проститутки – Все превратил в огонь стихов Ты – Дух всеведущий и чуткий! От Гонолулу до Москвы Обвел ты мир орлиным взглядом, Взлетал ты в дали синевы И проникал в чертог к наядам. И всюду был самим собой, Прекрасным, мудрым и упорным, Всегда блистал своей грозой И

«взором пламенным и черным». Ты с мозгом Винчи сочетал Всю крепость мускулов Бальзака, Ты словно страж всевышний встал Над царством хаоса и мрака. Тобой наш век не сирота, Тобой и мы бессмертны будем, Ты в царство Вечности врата Откроешь современным людям. К «угасшим звездам» понесешь Ты наши краткие печали И нашей радостью зажжешь Чужих пространств немые дали! Когда ж примчится к нам Конь Блед И факел Смерти нас осветит, Твоим стихом ему, – Поэт, – Все человечество ответит! 11 мая 1912 Москва

Отвергнутый любовник

Я пойду в веселый дом, Где наполнен каждый атом Пылью, гнилью и развратом, Каждый вздох залит вином. Дребезжа, поет рояль, В синем дыме мутны свечи, В пудре плечи, пьяны речи, По углам скулит печаль. Здесь под песни горемык, Слыша пьяного тапера, Вспомню свет родного взора, Вспомню чистый юный лик. Здесь предам свою любовь – Под туманящие звуки На пропятие, на муки, Чтоб она воскресла вновь! 1912

< Два стихотворения>

1

Я на белом слоне проезжал по Сиаму, Мне навстречу народ выходил! Все меня признавали за Браму, – Не признал только наглый мандрилл. Он орехом кокосовым сильно Запустил мне в пустую башку… Это было, конечно, не стильно И вселило мне в сердце тоску!

2

Мрачная трагедия в дикой местности

Леопард Папуасович Лыко Умывался в ручье, близ Америки, А жена его, жирная, дико Завывала в жестокой истерике. Леопард Папуасович вымыл Грудь и шею водою жемчужною, И внезапно почувствовал стимул, Излечить чтоб супругу недужную. На граните ногами базируя, Подошел он к беспомощной даме, И, своим безрассудством бравируя, Стал гвоздить он ее сапогами!.. <1913>

Стихи разных лет

* * *

Настал июль: ебутся пчелы, Ебутся в поле овода, Ебутся с неграми монголы И с крепостными господа. Лишь я, неебаный, небритый Дрочил в заплеванных углах, И мне сказал отец сердитый: "Без ебли ты совсем зачах! Пойди, дурак, на дворик скотный И выбери себе овцу". И вот вступил я, беззаботный, На путь к бесславному концу. Я оседлал овцу и с жаром Воткнул в манду ей свой хуек, – Но в жопу яростным ударом Меня баран с овцы совлек. Я пал в навоз и обосрался, И от обиды зарыдал… Коварный небосклон смеялся И победитель мой блеял. <1914>

Казачья песенка

Любо нам с веселым гиком На пруссаков налетать, Любо нашим длинным пикам Каски с их голов сшибать. Любо нам в лихой разведке, Где опасен каждый шаг, Очи – зорки, руки – метки И далек от сердца страх. Жарко бьемся мы на Висле, Но туда, где тихий Дон, Улетают наши мысли, Наш последний взгляд и стон. И когда родные хатки Вспомним мы, вступая в бой, То бегут во все лопатки Немцы пьяною ордой. И за ними с громким криком Мы несемся на конях, Давши волю длинным пикам И с победою в сердцах! < октябрь 1914>