Где вы, краса минувших лет, Баянов струны золотые, Певицы вольности и славы, и побед, Народу русскому родные? Бывало: ратники лежат вокруг огней По брегу светлого Дуная, Когда тревога боевая Молчит до утренних лучей. Вдали — туманом покровенный Стан греков, и над ним грозна, Как щит в бою окровавленный, Восходит полная луна. И тихий сон во вражьем стане; Но там, где вы, сыны снегов, Там вдохновенный на кургане Поет деянья праотцов — И персты вещие летают По звонким пламенным струнам, И взоры воинов сверкают, И рвутся длани их к мечам! На утро солнце лишь восстало — Проснулся дерзостный булат: Валятся греки — ряд на ряд, И их полков — как не бывало!
"И вы сокрылися, века полночной славы,"
И вы сокрылися, века полночной славы, Побед и вольности века! Так сокрывается лик солнца величавый За громовые облака. Но
завтра солнце вновь восстанет… А мы… нам долго цепи влечь: Столетья протекут — и русской меч не грянет Тиранства гордого о меч. Неутомимые страданья Погубят память об отцах, И гений рабского молчанья Воссядет, вечный, на гробах. Теперь вотще младый баян На голос предков запевает: Жестоких бедствий ураган Рабов полмертвых оглашает; И он, дрожащею рукой Подняв холодные железы, Молчит, смотря на них сквозь слезы, С неисцелимою тоской!
ПЕСНЬ БАЯНА
"Война, война! Прощай, Сиана!"
Война, война! Прощай, Сиана! Бойцы шумят, бойцы идут; Они товарища баяна В страну далекую зовут. Туда, где бранные пожары Дунайски волны озарят, Где смертоносные удары О шлемы греков зазвенят. С врагом сражаяся, как деды, Рукой и сердцем славянин, Я наши стану петь победы И смелость князя и дружин. И твой баян, пируя славу, Под медью лат дыша тобой, Там повторю я Святославу, Что пел Сиане молодой. Промчится буря боевая, Войдет в ножны булат бойца — И дева, сердцем оживая, Обнимет верного певца.
ПЕСНЬ БАЯНА
"Люблю смотреть на месяц ясной,"
Люблю смотреть на месяц ясной, Когда встает он из-за гор; Но мне милее светлый взор Сияны резвой и прекрасной. Люблю, задумавшись, с кургана Напевы слушать соловья; Но веселей душа моя, Когда поет моя Сияна. Люблю, как песнь мою внимая, Боец хватает свой булат; Но слаще струны говорят С тобой, красавица младая! Люблю на шумном сборе стана Приветы ратных и вождей; Но я счастливее царей, Как улыбнется мне Сияна.
ПЛАТОНИЗМ
Закон: влюбляться лишь душой, Друзья, мне вовсе непонятен; Пусть говорят: наш век развратен — Да не мечта ли век златой? Нет сил у твари поднебесной Для платонической любви: Кто ангел — тот по ней живи, Затем, что ангел — бестелесной! Души восторги — в мире снов, Но есть восторги и для тела, И мы оставим ли без дела Дары догадливых богов? Одной мечты и мудрым мало: Мне сказывал археолог, Что у Платона. . . . . . Когда один, в ночной тиши, Сей баловень воображенья Писал систему наслажденья Для человеческой души. Души восторги — в мире снов, Но есть восторги и для тела, И мы оставим ли без дела Дары догадливых богов?
ПОСЛАНИЕ К А. Н. ОЧКИНУ
О, ты, с которым я, от юношеских лет, Привык позабывать непостоянный свет, Привык делить мечты, надежды, наслажденья, И музы девственной простые песнопенья, И тихие часы досугов золотых! Друг сердца моего и друг стихов моих! Завидую тебе: умеренным счастливой, Твой дух не возмущен мечтой славолюбивой; Ты, гордо позабыв мятежный света шум. В уединении, жилище смелых дум, Ведешь с науками невидимые годы, И жизнь твоя, как ход торжественный природы, Покорна мудрости законам вековым. Ты счастья не искал за рубежом родным; Но верный сам себе и от страстей свободной, Нашел его в душе, простой и благородной; А я, поверивший надежде молодой, Обманут счастием, один, в стране чужой, Пою мою печаль — певец, душою сирый — Как струны хладные Арминиевой лиры, И в тишине учусь душою тосковать. Но я еще люблю былое вспоминать; Люблю в страну отцов в мечтах переселяться И всем утраченным, всем милым наслаждаться, И с вами быть душой, родимые друзья! О незабвенный край, о родина моя! Страна, где я любил лишь прелести природы; Где юности моей пленительные годы Катились весело незримою струей; Где вечно царствуют с отрадной тишиной Миролюбивых душ живые наслажденья; Страна, где в первый раз богиня песнопенья Стыдливою рукой цевницу мне дала, Огонь поэзии в душе моей зажгла — И я, божественным восторгом оживленный, Воспел мои мечты и мой удел смиренный, И непритворною, свободною душой Благодарил богов за песни и покой! Тогда, не знав людей застенчивый мой гений Не знал и зависти коварных оскорблений. Суд ветреной толпы его не занимал; Он пел для дружества и славы не искал. Но вы сокрылись, дни счастливого незнанья! И чувства новые и новые желанья Сменили навсегда покой души моей. Отдайте мне, Судьбы, блаженство прошлых дней, Отдайте мирные отеческие сени И сердце без любви и ум без заблуждений! Не тщетно ль радости минувшие зову? Уж бремя суеты тягчит мою главу; Унылая душа невольно холодеет И на грядущее надеяться не смеет; И гаснет жизнь моя! — Лишь ты, хранитель мой, Одна отрада мне, забытому судьбой! Ты можешь, верный жрец богини вдохновенья, Родить в моей душе и жажду просвещенья И твердость на пути спасительных трудов, И оживить мой ум и жар моих стихов. Когда ж, от бремени сует освобожденный, С собою помирясь, и дружбой ободренный, Я полечу в страну, где молодость моя Узнает мир души и цену бытия? О! сбудутся ль мои последние желанья? Клянусь, собрав умом плоды образованья, Провесть в кругу родных, на родине моей, Остаток счастливый тобой спасенных дней! Тогда души моей воскреснут наслажденья. Забыв коварный свет, в тиши уединенья, Я буду воспевать мой радостный удел, Родимые поля, простые нравы сел И прадедовских лет дела и небылицы — И посвящать тебе дары моей цевницы!
ПОСЛАНИЕ К КУЛИБИНУ
"Не часто ли поверхность моря"
Не часто ли поверхность моря Волнует грозных бурь приход, И с валом вал ужасный споря, Кремнистые брега трясет! Не часто ль день прелестный, ясный Скрывает мрак густой! Не часто ль человек, среди весны прекрасной. Смущается тоской! И радость быстро отлетает!
Страшись печали, милый друг! Да счастье всюду провождает Тебя чрез жизни луг! Люби, но укрощай в душе любви стремленья: Ее опасен яд, И часто средь цветов прелестных наслажденья Змеи ужасные шипят! Будь верен, не страшись обмана; Страшись, чтобы коварный бог Не превратился вдруг в тирана, И тщетные к тебе любови не возжег. Быть может, там, мой друг любезной, Где медяный Рифей Чело к стране возносит звездной, И крепостью гордясь своей, Полет Сатурна презирает, Где хлад свирепый обитает, Ты, друг мой, в тот ужасный час, Как ветром мчится прах летучий, Когда луч солнечный погас, Покрытый мрачной тучей, Когда леса дубов скрыпят, Пред бурей страшной преклоненны! Когда по челам гор скользят Перуны разъяренны, Быть может, друг любезный мой, В сей бури час ужасной, Красу, застигнуту грозой, Увидишь ты. — И взор прекрасной В плененном сердце нежну страсть Воспламенит мгновенно, И милая твоя любови власть В душе познает восхищенной, И для тебя лишь будет жить. Тогда, под сенью мирной Ты станешь радости с подругою делить; Тогда твой голос лирный Любовь благую воспоет! И песнь твоя молвой к друзьям домчится! Тогда во мне, о милый мой поэт, Воспоминание протекшего родится; Тогда я полечу душой К дням резвым юности беспечной. Когда я, увлечен мечтой, Почувствовал огонь поэзии сердечной, Тебе вверять восторги приходил И слышал суд твой справедливый. О! сколь тогда приятен был Мне дружеский совет нельстивый! С каким весельем я с тобой Поэтов красотой пленялся! И, зря в мечтах их тени пред собой, Восторгам пылким предавался. Какой огонь тогда блистал В душе моей обвороженной, Когда я звучный глас внимал, Твой глас, о бард священный, Краса певцов, великий Оссиан! И мысль моя тогда летала По холмам тех счастливых стран. Где арфа стройная героев воспевала. Тогда я пред собою зрел. Тебя, Фингал непобедимый, В тот час, как небосклон горел, Зарею утренней златимый, — Как ветерки игривые кругом Героя тихо пролетали, И солнце блещущим лучом Сверкало на ужасной стали. Я зрел его: он, на копье склонясь, Стоял в очах своих с грозою — И вдруг, на воинство противных устремясь, Все повергал своей рукою. Я зрел, как, подвиг свой свершив, Он восходил на холм зеленый, И, на равнину взор печальный обратив, Где враг упал, им низложенный, Стоял с поникшею главой, В доспехах, кровию омытых. Я шлемы зрел, его рассечены рукой, Зрел горы им щитов разбитых!.. Но, друг, позволь мне удержать Мечты волшебной обольщенья: Ты наделен талантом песнопенья, Тебе героев воспевать! В восторге устреми к превыспреннему миру Быстротекущий свой полет, А мне позволь, мой друг поэт, Теперь на время бросить лиру!
ПОСВЯЩЕНИЕ А. А. ВОЕЙКОВОЙ
"Песни Короля Регнера"
Прошу стихи мои простить! Я на Парнасе школьник юный: Вас не сумели похвалить Мои застенчивые струны; Но если праведным богам Приятней сердца дар убогий. Как драгоценный фимиам, То вы поступите, как боги, — И сей листок чрез много дней Напомнит вам певца младого Который не жил для людей, В стране чужой не пел чужого, Не звал и славы в свой приют И за фортуной быстроногой.. Мирскою пыльною дорогой, Не побежал, хоть все бегут. За то в душе его смиренной Огонь свободы пламенел; Он кое-что не худо пел, Но божеством не вдохновенный, Перед божественным немел.
Тебе, который с юных дней Меня хранил от бури света, Тебе усердный дар беспечного поэта — Певца забавы и друзей. Тобою жизни обученный, Питомец сладкой тишины, Я пел на лире вдохновенной Мои пророческие сны, — И дружба кроткая с улыбкою внимала Струнам, настроенным свободною мечтой; Умом разборчивым их звуки поверяла И просвещала гений мой! Она мне мир очарованья В живых восторгах создала, К свободе вечный огнь в душе моей зажгла, Облагородила желанья, Учила презирать нелепый суд невежд И лести суд несправедливый: Смиряла пылкий жар надежд И сердца ранние порывы. И я душой не изменил Ее спасительным стараньям: Мой гений чести верен был И цену знал благодеяньям! Быть может, некогда твой счастливый поэт, Беседуя мечтой с протекшими веками, Расскажет стройными стихами Златые были давних лет; И, вольный друг воспоминаний, Он станет петь дела отцов: Неутомимые их брани И гибель греческих полков, Святые битвы за свободу И первый родины удар Ее громившему народу, И казнь ужасную татар. И оживит он — в песнях славы — Славян пленительные нравы: Их доблесть на полях войны, Их добродушные забавы И гений русской старины Торжественный и величавый!! А ныне — песни юных лет, Богини скромной и веселой, Тебе дарит рукой не смелой Тобой воспитанный поэт! Пускай сии листы, в часы уединенья, Представят памяти твоей Живую радость прошлых дней, Неверной жизни оболыценья И страсти ветренных друзей; Здесь все, чем занят был счастливый дар поэта, Когда он тишину боготворил душой, Не рабствовал молве обманчивого света И пел для дружбы молодой!
1
Сделаю так, чтобы ты обо мне помнил. [Ред.]
РОК
(На смерть М. А. Мойер)
Смотрите: он летит над бедною вселенной. Во прах, невинные, во прах! Смотрите, вон кинжал в руке окровавленной И пламень тартара в очах! Увы! сия рука не знает состраданья, Не знает промаха удар! Кто он, сей враг людей, сей ангел злодеянья, Посол неправых неба кар? Всего прекрасного безжалостный губитель, Любимый сын владыки тьмы, Всемощный, вековой — и наш мироправитель! Он — рок; его добыча — мы. Злодейству он дает торжественные силы И гений творческий для бед, И медленно его по крови до могилы Проводит в лаврах через свет.