Сто бед (сборник)

Кустурица Эмир

Я сходил в дровяной сарай за поленьями для котла. Потом повернул кран, наполнил ванну очень горячей водой. И последовал совету Недо.

– И что будет, если наполнить ванну?

– Ничего. Короче… сам узнаешь!

Вершины тополей посверкивали в лучах вечернего солнца, но такая красота длилась несколько секунд. Благодаря искрам, высеченным из моей головы и тела девичьими коленками, ртуть в термометре заметно подскочила.

Смена времен года, а особенно приход лета существенно повлияли на психологический климат семьи Калем. Атмосфера была жизнерадостной, и, хотя на весеннем солнце отчетливей

стали видны бороздящие лоб морщины, насупленные лица исчезли. К моему величайшему удовольствию. Солнце способствовало птичьему щебету и человеческой болтовне. Азра уже вовсю готовилась к намеченному на август путешествию.

– Ах, боже мой… если бы я могла уже быть там! – вздыхала она.

– Что тебя держит?

– Может, на этот раз поедем вместе?

– Ты прекрасно знаешь, что из-за аритмии врач запрещает мне бывать на сильной жаре.

– Тогда поеду с Алексой.

– С удовольствием провожу вас до Дубровника. Ах, до чего же славно после хорошего купания полакомиться мороженым в кафе!

– И охота тебе врать?

– Врать?

– Ты никогда не любил мороженое!

– Я?.. Никогда не любил мороженое? Я ел его в Праге, на конгрессе Третьего интернационала, если хочешь знать! К тому же в разгар зимы! А тебе, милочка моя, даже невдомек, что его и зимой можно есть!

На самом деле Брацо не терпелось увидеть, что мы уезжаем. И тогда уж он от души сможет предаться операции «буль-буль»!

– На-ка, тут немного карманных денег для Алексы. Отложил из тринадцатой зарплаты…

– Ты и впрямь принимаешь меня за идиотку! Заместитель министра зарабатывает чертову уйму денег! Почему бы в один прекрасный день не сказать мне честно, сколько ты получаешь?

– Ну, знаешь, ты слишком многого от меня хочешь!

И они прекратили разговор; еще слово – и случился бы скандал. И все же по тому, как Азра смотрела на Брацо, было ясно, что она не отказалась от мысли проникнуть однажды в тайну его чиновничьего оклада.

Если когда-нибудь загорание внесут в список олимпийских видов спорта, Азра получит золотую медаль. Едва приехав в Дубровник и еще даже не распаковав чемоданы, она прежде всего купила у нашего хозяина оливковое масло. Сначала она с ног до головы вымазала меня, а потом насквозь пропитала маслом свое тело. Стоя спиной к старой городской стене, мы были похожи на двух приговоренных в ожидании расстрельной команды.

– Солнце лучше впитывается стоя, так витамин D проникает до костей, – пояснила мать.

– То есть лучше умереть стоя?

– Забудь на время о смерти, здесь не место.

– Но ведь ты же сама говорила, что лучше умереть на море, а не в Сараеве!

– Нет, жить на море!

– Но это же означает, что ты бы хотела и умереть здесь?

– Оставим такие разговоры для нашей чертовой дыры! Посмотри-ка лучше туда… – Она указала на огненный шар, исчезающий за морем.

Мать улеглась на округлый камень и, очевидно, наслаждалась зноем. Брацо был прав. Философия Азры брала начало в ее кровяных тельцах, где развивался ревматизм. Доказательством тому были мои ступни, сгорающие на раскаленных камнях.

– Когда солнце встает или садится, следует смотреть ему в глаза.

Мне нравилось подбрасывать камешки высоко в небо. Я ждал, когда они

упадут, когда сделают «плюх», ударившись о поверхность воды. Для меня это было вроде момента истины. Если кто-то излагал важную истину, она делала «плюх». Война, которую вели между собой отец с матерью за то, где именно жить, как говорила Азра, и где именно умереть, не делала «плюх». Получалось два раза: «плюх-плюх». Этим двум «плюхам» следовало слиться, стать одним-единственным, который устранил бы все сложности.

Когда мы вернулись в Сараево, Брацо шепотом признался мне:

– Не говори матери, но у меня был инфаркт.

– Сердце?

– Нелегкая жизнь, сложные ситуации… Только прошу тебя: матери ни слова!

– Договорились.

И я снова пошел в школу. Вскоре оказалось, что узнать, что такое инфаркт, очень легко. Одноклассник сказал:

– Инфракт – это ерунда. У моего деда их было семь!

Сложнее всего было хранить тайну, когда я принимал ванну. Меня дико раздражало видеть, как с таким трудом добытый загар запросто смывается водой. Моя козырная карта, которую я предполагал выложить на уроках физкультуры, позорно ускользала в сливное отверстие. Теперь под спортивной майкой останутся только бледные плечи. Не быть мне похожим на эфиопского марафонца Абебе Бикила.

– Как правильно: инфаркт или инфракт? – спросил я у матери.

– Инфаркт.

– А мальчик из класса говорит «инфракт».

– Инфаркт. Это ты к чему?

– Ни к чему. Отец одноклассника схватил инфракт.

– Инфаркт!

– «Инфаркт» или «инфракт», но если я буду столько намываться в ванне, вообще никто не поверит, что я ездил на море.

– Ладно, некоторое время можешь принимать душ. Но только после физкультуры не отлынивай!

– Хорошо.

«Незначительное понижение температуры… Однако из Северной Атлантики к нам приближается фронт, который станет источником нестабильности… На этой неделе будет преобладать неустойчивая погода, начиная со следующей недели солнечно…»

Вуко Зечевич славился точностью прогнозов.

Было воскресенье, и тополь как будто знал, что сегодня выходной. Против обыкновения он не сгибался от рукопашных схваток, сопровождающих смену времен года, когда осень силится обосноваться перед окном нашей кухни. По лестнице реже поднимались девушки и женщины в мини-юбках. Теперь они надели пальто, и смотреть в окно стало неинтересно. Мне было некогда наблюдать за изменениями в природе. Вот фигня, какие-то там тополя! Сгибаясь еще сильнее, они принимали причудливые формы, но мне-то что за дело? Я зажмуривался, и перед моим мысленным взором возникали коленки, которые в начале весны мелькали за окном.

– Ты устроишь потоп! – слышалось из кухни.

– Короче… сам знаешь!

Одеваясь, Азра смотрела в окно:

– Теперь все не так, как прежде… Никакой весны, а в октябре лето. Если так будет продолжаться, у нас останется всего два времени года!

– Такая же тенденция и в обществе, – сразу подхватил отец. – Скоро оно разделится только на богатых и бедных…

– Ты преувеличиваешь!

– Поживем – увидим…

– Знаешь что?

– Нет. Что?

– Если я вдруг завтра умру, то так и не узнаю, сколько ты получаешь.