Сто бед (сборник)
Шрифт:
«Понижение температуры. Ртуть в термометре показывает минус тридцать три градуса. Без сомнения, мы с вами переживаем самую суровую зиму за последние шестьдесят лет! – Это был Вуко Зечевич, сотрудник Гидрометеорологического института Боснии и Герцеговины. – Вы слушали утренний прогноз погоды на радио Сараева… Дорогие слушатели, сейчас ровно семь часов пятнадцать минут, хорошего вам дня сегодня, третьего февраля тысяча девятьсот семьдесят первого года… Вы слушаете программу „Повсюду с дозором“. Присоединяйтесь!»
С понижением температуры одеть меня становилось сложнее: слои
– Ситуация налаживается, а трудности накладываются, как груды картонных коробок! – не отступал я.
– Ишь ты! Скажи на милость… Мал еще, чтобы поучать!
Я умолкал. Тринадцать лет не тот возраст, чтобы спорить. Я был слишком мал!
Лицо отца исчезало под пеной для бритья. Глядя в зеркало, он намыливал щеки барсучьей кисточкой. На мой взгляд, напрасно. Он был в трусах и в майке, но не мерз. Мать встала первой и уже оделась. Она пила кофе и продолжала вчерашний спор:
– Нам на факультете сообщили о повышении зарплаты.
– Прекрасно!
– Значит, повысят всем! А вам?
– Исполнительное вече Социалистической Республики Боснии и Герцеговины – исключение.
– Вы тоже бюджетная организация. Вам тоже повысят.
– Нам – нет.
– Да! Просто тебе хочется скрыть от меня, сколько ты получаешь.
– Как это «скрыть от тебя»?..
– Тогда скажи! Ну, сколько ты получаешь?
– Достаточно.
– Вот видишь! Вдобавок ты еще надо мной издеваешься!
– Да вовсе нет!
Отец подошел и поцеловал мать, оставив у нее на щеке клочок пены. Всего-навсего поцелуй, и вот уже история про зарплату испарилась из головы Азры.
– Если бы твои скоты могли хотя бы объявить чрезвычайное положение!
– Мои скоты? Ты о ком, дорогая?
– О твоих начальниках в Исполнительном вече.
– Это значит, что и я тоже скотина?
– Конечно нет! Введение чрезвычайного положения не в твоей компетенции!
Отец прекратил бриться и повернул голову на триста шестьдесят градусов, что окончательно привело мою мать в доброе расположение духа.
– Перестань, идиот! Ты порежешься! Скажешь президенту, что термометр опустился ниже минус тридцати, ладно? И что дети замерзнут!
Республика Босния и Герцеговина не объявила чрезвычайного положения. И Азра не отступилась. Так что мне пришлось, помимо неизбежных пижамных штанов, надеть под брюки еще и толстые кальсоны! Наложился еще один слой! Или, как она говорила, наклался.
Я разглядывал себя в большое зеркало в коридоре: вертелся, смотрел и так и этак. Со всех сторон одно и то же. При виде своих кривых ног я с горечью подумал, что они никогда не выпрямятся. Интересно, есть ли какая-то связь между моими хилыми конечностями и мелкими нижними зубами? Я оскалился и скосил глаза на ноги.
– Этот холодный фронт наступает из Сибири.
– Брацо, прошу тебя! Можно обойтись без политики хотя бы в прогнозе погоды? – возмутилась Азра, обуваясь.
– Я не говорю с тобой о политике, – возразил отец, завязывая галстук, – я всего лишь привожу факты.
– Факты? Какие еще факты?! – удивилась мать, надевая шубу.
– Официальная сводка Вуко Зечевича из Гидрометеорологического института Боснии и Герцеговины.
– Что-то я не расслышала, чтобы Вуко упоминал в своей сводке Наполеона и Гитлера!
Суровые климатические условия, точно рука, вытаскивающая из колодца ведро с водой, извлекли из моего сознания неожиданные вопросы. Некоторые из них, по-моему, восходили к чистейшей философии. По возвращении из школы меня мучили вопросы: кто я? что я? откуда пришел? куда иду?
Я поделился с матерью.
– Ты еще так мал, а уже предаешься фантазиям. Тебе это не по возрасту!
Отец терпеть не мог посредственности. Поняв, что для меня способность мыслить преобладает над красотой, он обрадовался:
– Знаменитый немецкий философ Иммануил Кант тоже над этим размышлял.
– Он тоже жил в жопе мира? – спросил я.
– Не знаю, но грубых слов он не произносил! Ты пока что слишком мал, вот станешь старше, поймешь.
Азре не больно-то нравилось, когда ее муж Брацо торчал в кухне. На самом деле она прямо-таки кипела от злости! Но старалась вести себя нарочито любезно, спокойно. Мать сняла с чугунной кастрюли «Pretis» [11] черную крышку, со свистом выпускающую через четыре отверстия пар под давлением. Движением, достойным Герберта фон Караяна, Брацо бросил в кастрюлю кусок мяса и овощи. Помимо отдыха, это было единственное, что Азра позволяла ему делать дома. В награду он заслужил право после сиесты заглянуть в кафе. Там он закажет спритц – коктейль, известный под кодовым названием «буль-буль», – литр белого вина и литр газировки! Накрывая на стол, Азра вполголоса проворчала:
11
«Pretis» – металлообрабатывающая компания, выпускающая станки и военную технику. В качестве сопутствующих товаров производит металлическую посуду и предметы домашнего обихода.
– Все-таки было бы в сто раз проще, если бы я приготовила пюре с котлетами! Когда он закончит тут колдовать, то стирать со стекла брызги томатной пасты, отковыривать от телевизора ошметки лука и отдирать куски фарша от двери придется мне, прислуге!
– После сиесты я подумываю выйти в город попить кофе.
– Подумываешь? Да ты уже давно все решил! И пить ты будешь вовсе не кофе!
– А что?
– Спритц!
– С чего ты взяла? Да, может, я и не пойду…
– Пойдешь! Ты пойдешь, даже если, упаси нас Господь, разразится третья мировая война!