Сто лет криминалистики
Шрифт:
Цвет открыл способ разделения смесей различных веществ и разложения их на составные части. Этот способ разделения получил название «хроматографический анализ», по названию краски (хрома) и письма (графия) на греческом языке. Способ этот был забыт и в начале 30-х годов вновь открыт немцем Рихардом Кюном в Гейдельберге. Выяснилось, что с помощью хроматографии можно разлагать на составные части различные химические вещества и таким образом идентифицировать их составные части. Если составные части были бесцветными, то их положение в колонке определялось с помощью ультрафиолетовых лучей или реактивов, которые, как и при токсикологических анализах, давали определенные цвета.
Хроматография
Наконец
С введением хроматографического анализа в систему токсикологии закончилась столетняя история охоты за растительными алкалоидами и за их синтетическими родственниками. И все же это был лишь один акт из драмы человеческих усилий, заблуждений, триумфов, новых заблуждений и новых триумфов. Правда, речь идет об акте, определившем ход дальнейшего развития всей судебной токсикологии.
Борясь с алкалоидами, токсикология попутно научилась распознавать действие большого числа других ядов и определять их. Вместо когда-то известного небольшого ряда металлических и минеральных ядов эпоха химии и индустрии породила необозримое количество ядов и расширила круг их распространения. Их ряд протянулся от соединений марганца, железа, никеля и меди до таллия. В виде стиральных порошков, ядохимикатов для борьбы с насекомыми и медикаментов они попали в руки миллионов людей. Маленький ручеек газообразных ядов, как, например, газ синильной кислоты, также превратился в необозримый поток. Возглавлял ряд ядовитых газов по-прежнему углекислый газ. За ним следовали сероводородные и сероуглеродные соединения вплоть до трихлорэтилена. Все эти ядовитые вещества попадали в руки людей. То же самое относится к множеству кислот и щелочей, от метилсульфата до салициловой кислоты, компонента жаропонижающего и болеутоляющего аспирина, завоевавшей весь мир и уже много десятилетий занимающей третье место среди ядов самоубийц после углекислого газа и барбитуратов.
Ни один наблюдатель не мог бы оспаривать факта, что из первых усилий шедших на ощупь пионеров выросла целая наука. И все же, несмотря на все триумфы, все успехи, уже в XIX веке встал вопрос: достаточно ли доказать наличие яда в выделениях, в крови и в тканях тела живых или мертвых, чтобы установить, идет ли здесь речь о жертве умышленного отравления, самоубийства или о медицинском и профессиональном отравлении? Достаточно ли, как это иногда случалось, приблизительного определения количества обнаруженного яда и сделанных на этом основании приблизительных выводов о количестве принятого жертвой яда? Не следовало бы найти методы точного определения количества обнаруженных ядов? Не в этом ли заключается главная цель, венец всех усилий?
10. Снова мышьяк! Атомное исследование и радиоактивное измерение мышьяка в волосах человека. Лондон, 1911 год
Арестовывая 4 декабря 1911 года лондонского страхового агента Фредерика Генри Седдона около его дома на Толлингтон-парк, 63, шеф-инспектор Скотланд-ярда Альфред Уорд заявил: «Я арестовываю вас за умышленное отравление мышьяком Элизы Мэри Барроу».
Еще раз, спустя семьдесят лет, на арене нашей истории появился мышьяк. С тех пор как за Марией Лафарг захлопнулись ворота тюрьмы, ни на минуту не затихала борьба с отравлениями мышьяком.
В 1842 году немецкий химик Гуго Райнш из Цвейбрюккена опубликовал новый метод обнаружения мышьяка. Он заключался в следующем: раствор, в котором предполагалось
6 мая 1875 года в Бомсте, маленьком городке Пруссии, скончалась молодая жена аптекаря Шпайхерта. Аптекаря подозревали в отравлении жены. Зонненшайн установил «вполне определенные следы мышьяка» и тем самым способствовал смертному приговору для Шпайхерта, который, впрочем, потом заменили пожизненной каторгой. И лишь спустя много лет, когда Зонненшайна уже не было в живых, выяснилось, что на этот раз мышьяк проник в исследуемое вещество вместе с сероводородом, которым пользовались во время исследования. Считалось, что сероводород не совместим с мышьяковистым водородом. Однако в 1879 году немецкий химик Р. Отто доказал, что сероводород может содержать мышьяк, а в 1886 году О. Якобсон показал метод очистки сероводорода от таких примесей.
Сомнения при определении алкалоидов, мучившие ученых десятки лет, появлялись также и при определении металлических ядов. Вновь актуальными стали проблемы, которые пытался разрешить еще Орфила. Может быть, натуральный мышьяк содержится также в организме человека? Не попадает ли он ежедневно в организм человека из тысяч неизвестных источников, «накапливается» в организме и при расследовании причин смерти может привести к ошибочным результатам?
В 1898 году врач по кожным болезням Эдуард Шиф обратил внимание на то, что в волосах человека очень часто встречается мышьяк. Поэтому он рекомендовал при расследовании случаев отравлений иметь в виду и волосы.
Когда на рубеже столетий в Манчестере пострадали от отравления мышьяком почти 6000 человек, специальная королевская британская комиссия установила, что при изготовлении глюкозы, применяемой в пивоварении, в нее проник мышьяк. Комиссия обнаружила еще множество других продуктов, в которых содержался мышьяк: искусственные дрожжи, солод, уксус, мармелад, хлеб и сладости, покрытые веществом, содержащим мышьяк. Она нашла мышьяк в зеленой клеевой краске и в обоях. Такие обои в квартирах вызывали симптомы отравления мышьяком. Комиссия нашла подтверждение тому, что даже незначительные следы мышьяка накапливаются в волосах, к тому же мышьяк поступает в волосы через некоторое время (тогда полагали через три недели) после начала отравления. Сначала его можно было обнаружить у самых корней волос. Так как волосы за месяц отрастали на полтора сантиметра, то и мышьяк в волосах удалялся от кожи головы. Чем дальше от корня в волосах находили мышьяк, тем раньше началось отравление. Если обнаруживали мышьяк только на кончиках волос, это означало, что поступление мышьяка в организм произошло в какое-то время в прошлом. Если в волосах встречалось несколько отдельных отрезков, содержащих мышьяк, это говорило о том, что отравление мышьяком осуществлялось с перерывами.
Все вновь и вновь вставал вопрос о наличии мышьяка в земле кладбищ. Со временем распространилось мнение Орфилы, считавшего, что мышьяк находится в земле в виде мышьяковокислого кальция, который не растворяется ни в дождевой воде, ни от «влажности земли», вследствие чего вряд ли мышьяк может проникнуть в трупы, тем более через доски гроба. Лишь спустя долгое время, когда останки трупа входят в непосредственное соприкосновение с землей, содержащей мышьяк, нельзя исключить возможность проникновения его в эти останки.