Сто тысяч заповедей хаоса
Шрифт:
Ну, она особо-то и не спешила – Вадик теперь часто отсутствовал, дел в Москве было по горло, только успевай. Конечно, мужа не хватало. Даже спать одной – и то ведь тоска. Но таковы условия. И расквашиваться она не любила. Ее папа-офицер так приучил: «Ничто нас в жизни не может вышибить из седла!» Все время стихи ей эти напоминал, если она в детстве шмякалась больно или обижалась на кого.
– Упала – вставай с улыбкой! – говорил папа. – Кто не падает, тот не поднимается.
Вот это Юлька усвоила отлично. Улыбкой и бодростью можно горы свернуть. А унылая рожа – признание в собственной слабости.
Нашелся в итоге муж – обсмеешься-обхохочешься. Старичок на выданье. Шестьдесят пять, а все жених женихом. И ни разу не был женат! Никакой
И зачем ему жениться? Все же есть! Ан нет! Он хотел доремонтировать флигель для гостей. Говорил, вот, начал работы, а денег не хватает. Но хочется осуществить то, что задумал.
Правда, надо отметить, с Луиджи было не стыдно на людях появляться: держался он молодцом и выглядел на наши сорок пять. Элегантный до умопомрачения. В кино можно снимать в главных ролях. Подтянутый, душистый. И парфюмы у него – о таких Юлька, всегда баловавшая Вадичку, даже слыхом не слыхивала.
В общем, договорились, все обсудили. Луиджи тоже вполне устраивали ежемесячные взносы. Подписали договор. Наконец зарегистрировали в мэрии брак. Ну, это была настоящая смехота! Потому что Луиджи требовал, чтобы все проходило торжественно и пышно. Раз уж он все-таки женится, надо, чтобы все выглядело гармонично, элегантно, достойно. А Юльке – почему бы и не поиграть? Она всю церемонию продумала сама. И выступила настолько рачительной хозяйкой, что Луиджи (а он, как Юлька догадалась, был скуповат) нарадоваться не мог. Она просто сделала то, что часто устраивала у себя в загородном доме: велела вынести столы на улицу, накрыла их белыми скатертями, украсила белыми цветами, поставила горы шоколадных конфет в разноцветных бумажках (специально полный чемодан привезла из Москвы), фрукты, шампанское… Свадебный торт заказали! Красиво – ну в светскую хронику помещать!
Она и не подозревала, что к ним с Луиджи на регистрацию соберется цвет местного общества – мэр, его заместитель, управляющий местного банка… Все с женами, естественно. Луиджи, оказывается, был местной достопримечательностью. Он уже долгое время устраивал в своем поместье музыкальные фестивали. И музыканты приезжали со всего мира. Даже Юлька знала некоторые имена. Вот чьей женой она стала! На время, конечно, но все-таки! Пустячок, а приятно.
Луиджи настоятельно попросил невесту быть одетой соответствующим образом. Ну почему бы и нет? Юлька все воспринимала как классный прикол – пусть фотки останутся на память. Она купила роскошное белое платье, туфли, перчатки, фату. Привезла свои редчайшие жемчуга (подарок Вадика, они вместе в Шанхае давным-давно выбирали – в дорогущем магазине, а не на рынке каком-нибудь). Утром перед регистрацией приехала местная парикмахерша, колдовала пару часов, вплетала в Юлькины пышные локоны маленькие живые цветочки, а фату подколола сзади, как шлейф. Луиджи вошел глянуть на невесту и встал на одно колено: «Принцесса!» А парикмахерша ему: «Скоро станет королевой! Вы дождались! Самую красивую невесту на свете нашли!» Юлька ей помимо платы сунула пятьдесят евро, так та сама чуть в ноги не бухнулась – такие чаевые тут отродясь не давали.
Все вышло – лучше не придумать. Совершенно по-настоящему! Ни у кого и мысли не возникло, что это фикция.
На всякий случай Луиджи и Юлька составили целый рассказ о том, как они познакомились: оказывается, в Нью-Йорке, на концерте знаменитого скрипача, Юлька долго учила фамилию, они – типа – сидели рядом, ну и слово за слово… А потом – звонки, переписка, глубокое чувство, желание слить воедино жизненные пути… И вот, наконец – свершилось!
Новобрачные
Потом избранное общество отправилось на «шампанское и сладости». Все пробовали русские конфеты, желали молодым сладкой жизни. Юлька даже бросила свой невестинский букет гостям, и поймала его худенькая носатая дочь мэра. Прыгучая оказалась, на лету схватила! Праздник удался, что говорить.
– Спасибо, Жюли! – прослезился Луиджи, когда они остались одни. – Я никогда не думал, что в моей жизни наступит такой великий день.
– А почему? – не поняла Юлька. – Вы такой красивый. Любая бы пошла.
(Разговор велся на английском, она тогда еще не выучила другие языки.)
– Когда-нибудь я расскажу вам свою грустную историю, – пообещал новобрачный.
«И тут грустная история, – подумала Юлька. – Куда же без грустной…»
Луиджи, как и Орели, выделил новоявленной супруге комнату в своем доме. Она там оставила свадебное платье, туфельки, фату, потом подвезла кое-какие одежки, халат, обувь… Ночевать же иногда приходилось.
Юлька присматривалась к Луиджи и никак понять его не могла. Скупой он или щедрый? Смелый или трус? Никак он в ее представления не вписывался. Ну, то, что за границей даже богатые открыто жмотничают, она уяснила очень быстро. Поняла и приняла. Она сообразила, что настоящее богатство потому и сохраняется из поколения в поколение, что его не проматывают, не пропивают, не прогуливают. Хотя и такое здесь вполне случается. Ну а с кем такое случилось, тот выбывает из рядов богатых. Только и всего. Сколько бы у тебя денег ни водилось, спустить их гораздо легче, чем нажить. Сливаются мгновенно, как вода из унитазного бачка. Так что прижимистость Луиджи вполне объяснима. При этом одевался он только в определенных и очень дорогих магазинах. На этом не экономил. Опять же – Юльке очень хотелось понять почему. Зачем тратить огромные деньги на шмотки, когда все равно надоест – хоть дорогая, хоть дешевая – и захочешь в новом сезоне прикупить что-то новенькое. А так – поносила и отдала. И не жалко – сама ведь не разорилась.
Юлька не стеснялась спрашивать, Луиджи с удовольствием объяснял. Он говорил, что вещь может придать человеку сил, а может и отнять что-то очень важное от его «я», исказить его.
– Ну, знаешь эту историю – про три кожи человека? – пояснял он. – Первая кожа – это его кожа, вторая кожа – его одежда, третья кожа – его дом.
– А четвертая – его сад, – продолжила Юлька.
Луиджи зааплодировал: «Умница!» И сказал:
– Не в своей коже быть очень вредно. Сам меняешься не в лучшую сторону. Об этом надо думать. Понимаешь?
Юлька понимала.
Что же касается смелости или трусости – тут все оказывалось совсем не просто. Луиджи водил машину – залюбуешься. Никогда не терялся, ни в какой ситуации. Юлька боялась горных дорог, не могла сдать назад, даже совсем чуть-чуть, когда требовалось, паниковала, ей казалось, что сейчас она рухнет в пропасть. Луиджи этот страх был неведом. Зато он боялся людей. Человеческие отношения тревожили его и бросали порой в дрожь и трепет. Ну да, понятно, почему. Он же все-таки поведал ей историю своей жизни. Так красиво все обставил!
Они сидели под высоченной секвойей за круглым столом, накрытым зеленой бархатной скатертью старинной работы с кружевной отделкой. Раньше Юлька думала, что секвойи растут только в Америке. Оказалось – нет. И в Европе растут. Вот, пожалуйста, в поместье ее суженого-ряженого имелось несколько этих чудо-дерев.
Луиджи принес из погреба бутылку красного вина, бокалы. Бокалы с красным вином подсвечивались лучами закатного солнца. На фоне зеленого бархата рубиновое свечение вина околдовывало. Хотелось вот так сидеть, смотреть и – не спешить никуда. Это созерцание и казалось самой насыщенной жизнью.