Стоит ли верить сердцу?

Келли Элисон

До нее дошел неприятный запах, она взглянула на мокрый край блузки: смена подгузников у малышей преподносит свои сюрпризы. Вздохнув, Джина заложила потную прядь волос за ухо. Надо переодеться во что-нибудь из вещей Линн или сходить к себе и покопаться в своем багаже, но сейчас следует устроить девочек. Насколько это возможно в данных обстоятельствах.

– Так! Я уложила Билли и думаю, что и остальным в скором времени пора ложиться спать.

– Вы говорили, что мы могли бы позвонить в больницу и узнать, как там мама, - заявила Кайли.

– Хорошо. Но давайте подождем

немного.

– Нет, я хочу поговорить с мамочкой! Я хочу сейчас же поговорить с мамочкой!

– Ох, Келли, я понимаю, милая, но сейчас этого не позволят.
– Джина хотела обнять малышку, но ребенок не дался.

– Вы отослали ее прочь! Вы отослали мою мамочку прочь! И я не Келли!

И девочка разрыдалась, но Джина слишком устала, чтобы утешать ребенка и опять пускаться в объяснения. Она была только очень благодарна Снэйку, который сумел, так и не став повитухой, довезти Линн до взлетной полосы, а также Рону Гэлбрайту, доставившему ее в Ма-унт-Айзу быстрее, чем была бы установлена любая компьютерная программа.

– А мы не можем позвонить в больницу, где папочка, и поговорить с ним?
– спросила Кейли.

– Думаю, лучше подождать, ведь чем дольше мы подождем, - она старалась быть убедительной, - тем больше хороших новостей получим.

– А Пэриша мы не можем вызвать?
– спросила Кали.

– Не надо. Я здесь.

Джина обернулась и натолкнулась на полный удивления взгляд синих глаз. В нахлынувших на нее сложных чувствах она вряд ли смогла бы разобраться. Это был день сплошных чертыханий, но теперь здесь был Пэриш. Подошла кавалерия, и можно вздохнуть свободнее. Надо же, еще сегодня утром этот мужчина был источником ее страданий, а сейчас стал разрешением ее проблем! Джина готова была броситься в его объятия, но дети опередили ее, и тогда она упала в кресло.

Опершись локтем на стол, она опустила голову на руку, закрыла глаза и несколько раз тяжело вздохнула: теперь Пэриш мог все взять в свои руки. Он мог сам воевать с хорошенькими сестричками. Он мог решить, стоит ли детям говорить о состоянии их отца. Он мог прорваться сквозь стандартное "Больной чувствует себя настолько хорошо, насколько возможно в его положении" и получить немедленный ответ на вопрос "Ему лучше?". Теперь ему предстоит нервничать, что так долго нет Снэйка, который ушел "сделать один глоток для успокоения нервов", и подозревать, не стал ли этот глоток парой бутылок. Пэриш мог взять на себя ответственность за все. Особенно за детей.

Мало-помалу звук мужского голоса, спокойный и ласковый, привлек ее внимание к окружающему.

Пэриш нагнулся, подхватил четырехлетнюю малышку на одно колено, семилетнюю - на другое. Две старшие стояли по сторонам, обняв его за плечи, ловя каждое его слово. Джина понимала эту их нужду в физическом контакте с Пэришем: его сила и спокойствие придавали уверенность, что все будет в порядке просто потому, что он здесь. Она вздохнула. Хладнокровие, уверенность и стойкость она пыталась развивать в себе уже много лет, и ей хотелось верить, что она в этом преуспела.

И тут Джина осознала, что, при всем своем терпении и любви к детям, Пэриш выглядит даже более утомленным,

чем она сама; эгоистично с ее стороны жалеть себя и сваливать на него всю ответственность, когда он едва на ногах держится.

Увлеченный детской болтовней, еще не пришедший в себя после событий этого дня, не говоря уж о том изумлении, какое он испытал, застав Джину все еще в Мелагре, Пэриш был захвачен врасплох, когда ему в руку сунули банку холодного пива.

– Ну-ка, парочка, - Джина решительно забрала младшую с его колен, пусть Пэриш выпьет пива, а вам я приготовлю ванну. Кайли и Кейли, - не обращая внимания на хныкание, она собирала младшую пару в ванную, накрывайте на стол. У меня сварены спагетти. Пока они горячие, положите их на блюдо и подайте Пэришу. И заварите чай.

– Хорошо, - отозвалась Кейли, а Кайли без возражений направилась к столу.

Удивленный авторитетно-родительским тоном Джины и послушанием двенадцатилетней Кайли, Пэриш поставил на пол Кали, не желавшую отпускать его шею:

– Слышала, что сказала Джина? Иди купаться и готовиться ко сну.

– А ты уложишь меня, Пэриш? Пожалуйста! Раз мамочки и папочки нету!

Отведя взгляд от опять повлажневших детских глаз, он посмотрел Джине прямо в лицо. У нее тоже подозрительно блестели глаза, и ему сразу стало ясно, что если он немедленно не притянет ее в свои объятия, то или удушит любого, кто попытается помешать этому, или задохнется от чувств сам.

– Мы поговорим позже, - сказала Джина, словно прочтя его мысли.
– Детям нужно в постель.

Взглянув в несчастное личико девчушки, он успокаивающе стиснул ее ручонку:

– Конечно, я уложу тебя, принцесса, - и поцеловал ее в лоб.
– Позови меня, когда будешь готова.

Минут через сорок, когда Джина появилась снова, Пэриш, уже прикончивший пиво и вторую порцию спагетти, помогал старшим девочкам мыть посуду. Из их рассказов он понял, что Джина справилась со всем просто замечательно.

– Пэриш, маленькие хотят, чтобы ты уложил их.

– Приятно слышать. Тебя так долго не было, что мы уж подумали, не утонули ли вы там все или просто не хотите помогать нам с тарелками.

В данных обстоятельствах шутка была не слишком удачной, но, бросив беспокойный взгляд на девочек, Джина убедилась, что они улыбаются.

– Пэриш позвонил в больницу, - сообщила Кайли, - они положили маму на сохранение.

– Ужасно!
– вырвалось у Джины, потом до нее дошло, что так ничего и не сказано о Расти.

– А папа чувствует себя настолько хорошо, насколько возможно в его положении. Больше они нам ничего не сказали.

– Тебе сказали все, что тебе следует знать, так что марш мыться, скомандовал Пэриш, послав Джине быстрый взгляд и едва заметно мотнув головой.

Она потянулась за чайником.

– Вы, девочки, идите в ванную, а я приготовлю кофе. Или ты хочешь чаю, Пэриш?

Он не откликнулся, и это заставило ее повернуть к нему голову. Пэриш смотрел на нее со странным выражением замешательства, удовольствия и огорчения. Потом он улыбнулся мягко и ласково, и ей показалось - такая улыбка способна искоренить все мировое зло.