Стоит ли верить сердцу?
Шрифт:
– Линн, он пришел в сознание, но...
– Пэриш грубо выругался, - похоже, у него задет позвоночник - он не чувствует ничего ниже шеи.
Трубка выпала из рук Линн.
– Нет! О Господи, нет!
Она пошатнулась, а у Джины ослабли колени. Как странно, она чувствует такую боль, а Расти не чувствует ничего.
– Ох, Расти! Нет! Нет!
– Линн, милая, послушай меня, - продолжал Пэриш.
– Расти не хотел бы, чтоб ты вышла из строя. Я знаю, видит Бог, я знаю, что ты чувствуешь, но он рассчитывает на тебя. Линн, ответь
Проглотив слезы, Джина погладила отчаянно рыдающую женщину по голове и взяла трубку:
– Это я, Пэриш. Линн сейчас говорить не может.
– Как она?
– Как ты и ожидал. Я могу чем-нибудь помочь?
– Просто побудь с ней, пока не появится Снэйк. Я связался с ним из Чаепития. Он приедет после ленча, чтобы отвезти тебя на аэродром, а потом сразу вернется к Линн - не хочу, чтобы она оставалась одна, пока мы не получим официального диагноза. Если это не выяснится до твоей встречи с Гэлбрайтом, поезжай туда сама, мы потом заберем машину.
Мысль об отъезде даже не приходила ей в голову. Она рассердилась. Неужели он думает, что в подобной ситуации она останется в стороне? Для человека, утверждавшего, что любит ее, он не слишком-то высокого о ней мнения. Но сейчас не время сводить счеты.
– Спросите его, что сейчас с Расти.
– Линн подняла залитое слезами лицо.
– Мы связались с базой "Авиадоктор", они организуют вертолет: там, где находится Расти, самолет не посадить. Они заберут его в Марк- Дауне - это ближе, чем мы. Самолет и медики будут ждать его там.
Линн выхватила у Джины трубку:
– Поезжай с ним, Пэриш. Я сейчас не могу выехать и хочу, чтобы ты был с ним! Не оставляй его одного.
– Я знаю, дорогая, что ты не можешь, а для меня, вероятно, в вертолете не хватит места. Но я обещаю, что за ним будет самый лучший медицинский уход. Клянусь, я сделаю все, чтобы у него было только самое лучшее. Но если будет место, я полечу с ним.
Джина сразу почувствовала, как ослабло напряжение Линн.
– Слушай, Линн, - продолжал он, - я сейчас вернусь к Расти. Около него Блю, я оставлю его возле рации. Хочешь что-нибудь передать?
– Скажи ему только, что я его люблю.
– Это как раз то, что он передавал тебе. Это и чтоб не волновалась. А сейчас, как насчет чашки чая из рук Джины и лечь?
Хотя она согласно кивнула, самое большее, на что Линн оказалась способна, - это сидеть на краешке дивана, уставясь на остывающий чай. У Джины сердце болело за нее, но что, кроме обычных, банальных утешений, она могла придумать? Им обеим оставалось только ждать новостей.
В течение следующего получаса Джина готовила чай, усмиряла буйство Келли, опасаясь, что та разбудит Билли, и делала все возможное, чтобы поддержать Линн, волнение которой нарастало. Каждые несколько минут Линн поднималась и начинала бродить по комнате, мимоходом касаясь рации. "Они сообщат сразу, как только у них будут известия!" Потом опять возвращалась к дивану и осторожно устраивала на
Когда проснулся и заплакал Билли, на Джину накатила волна раздражения, потом пришло чувство вины за то, что это заметила Линн - она печально взглянула на Джину и сказала, что пойдет переоденет Билли.
– Нет, нет, - тотчас возразила Джина, - оставайтесь здесь, я сама его переодену.
– А вы сумеете? Я ведь не пользуюсь памперсами.
– Справлюсь.
– Ей-то это сделать нетрудно, подумала Джина.
– Пойдем, Кали, покажешь мне, где у мамы все необходимое.
Девочка оторвала взгляд от глины, из которой что-то лепила, и недовольно нахмурилась:
– Я же говорила вам, что я - Келли.
– Хорошо. Извини. Ну пойдем, поможешь мне.
Это дело заняло у нее минут пятнадцать. Тем не менее то маленькое удовлетворение, которое Джина все же почувствовала, сразу улетучилось, когда, вернувшись в гостиную, она увидела напряженное лицо Линн.
– Линн, что?
– бросилась она к женщине, мельком удивившись, как это она не услышала рацию.
– Что случилось? Почему вы не позвали меня?
В широко открытых глазах Линн застыл ужас.
– У меня схватки. Господи, Джина, я не могу рожать сейчас! Просто не могу!
И если бы Джина не поддержала, она упала бы на пол.
Когда в дверь ворвался Снэйк, Джина перевела дух. В жизни еще никому она так не радовалась.
– Как Расти?
– с порога вскричал Снэйк.
– Последнее, что мы слышали, - они ждали "Авиадоктора".
Старый рингер пробормотал что-то себе под нос и оглядел комнату.
– А что с Линн?
– Она собирается рожать.
– Что-о?! Хотите сказать, что она собирается произвести на свет дитя?
Наверное, у нее был такой же вид, когда она услышала о схватках несколько минут назад.
– У нее будет ребенок сейчас? А кто... вы будете принимать бэби?
– Я возьмусь, если вы станете добровольцем.
– Дьявольщина! Я не могу! Я - механик!
Снэйка смущало только то, что он не профессионал, а вовсе не интимные подробности, и это вызвало у Джины улыбку. Впрочем, он явно паниковал. Джине оставалось лишь надеяться, что он не хлопнет дверью, когда она скажет, какая ему предстоит роль.
– Снэйк, схватки возобновляются каждые две минуты. Я уже связалась с "Авиадоктором", и вот что мы должны делать...
– Девочки, - сказала Джина, входя в столовую, где четыре ребенка тихо сидели вокруг стола, - Билли наконец заснул, так что давайте не будем слишком шуметь остаток вечера. Ага?
Никто из обычно буйных чад Харрингтонов даже не улыбнулся. Джина не удивилась: Келли после отъезда матери все еще плакала, а ее сестры не хотели завтра отправляться в школу. Последнее, что они слышали о Расти, - его перевели из Таунсвиллской больницы, куда сначала доставили, в Брисбенскую больницу принцессы Александры. Он был в сознании, но парализован ниже шеи.