Столичная штучка
Шрифт:
— А почему бы и нет? — после недолгого раздумья откликнулся Володя.
— Тогда пойдем.
Пропустив Володю вперед, паренек незаметно обернулся и посмотрел в самый неосвещенный угол зала. Кивнув кому-то невидимому, он поспешил за мальчиком. А человек, сидевший в тени, вытащил из кармана телефон:
— Алло, Римма Игнатьевна! — едва шевеля губами, проговорил он. — Все, как договаривались. Малец на крючке, теперь ему ни за что не сорваться.
— Вот и славненько, — послышалось в трубке,
Мобильник, висевший на груди Меркулова, мелко завибрировал и выдал звук, похожий на жужжание шмеля в полете. Не обращая внимания на скромное предложение электронного друга, Дмитрий продолжал писать, стремясь довести строку до конца. Замолчав на секунду, телефончик недовольно фыркнул и затрясся сильнее.
— Сейчас, сейчас, — пообещал Меркулов, выделяя что-то важное лимонным маркером и ставя победную точку.
Оскорбившись нерасторопностью хозяина, блестящая стальная коробочка заиграла гимн России, задергалась и затряслась.
— Уже взял, — объявил Дмитрий, откинул крышку и посмотрел на номер, высветившийся на табло. Если бы телефон мог говорить, то он, наверное, окрестил бы медлительного хозяина каким-нибудь чрезвычайно обидным словом, и был бы прав, потому что, увидев комбинацию, отображенную определителем, Дмитрий забыл не только о маркерах и листочках, но и обо всем, что его окружало. Боясь, что звонки прекратятся, он торопливо нажал кнопку и с замиранием произнес:
— Как хорошо, что ты позвонила!
— Дима, здравствуй, у тебя есть для меня минутка? — Дмитрию показалось, что в голосе Светланы прозвучала тревога.
— У меня для тебя сколько хочешь свободных минуток, — с готовностью сказал он. — Светочка… — Дмитрий замялся, не зная, стоит ли спрашивать о причине звонка, но, не решившись форсировать события, изменил вопрос: — Мы сегодня увидимся?
— Дима, — на сей раз тревожные нотки слышались очень отчетливо, — у меня к тебе важное дело. — Светлана на мгновение запнулась, но, видимо, собравшись с мыслями, продолжила: — Я хочу, чтобы ты мне помог.
— Что-то случилось? — Дмитрий напрягся, вслушиваясь в голос на том конце трубки. Всегда такая жизнерадостная, веселая, сегодня Светлана была не похожа на себя.
— Я не знаю, — голос в трубке сник окончательно. — Димушка, мне нужен твой совет, и, возможно, я попрошу тебя оказать мне услугу.
— Если я могу тебе помочь, то считай, что я уже согласился.
— А если я отправлю тебя, как Мюнхгаузена, на Луну? — Дмитрий услышал знакомые нотки и понял, что Светлана улыбается.
— Значит, на Луну, — покорно протянул он. — Давай встретимся и все обговорим. Я буду ждать тебя сегодня на нашем бульваре, у стелы, хорошо?
— Хорошо. Во сколько?
— А ты
— Я уже освободилась, — сказала она, и Дмитрий услышал в трубке ее смех, похожий на вздох.
— Это что значит? — не понял он. — Ты сегодня не работаешь?
— До пятницы я совершенно свободна, — опять рассмеялась Светлана.
— Почему именно до пятницы? — удивился он.
— Знаешь что, я жду тебя на бульваре в шесть, идет? — перевела разговор Светлана.
— Я до шести умру от тоски, — голос Димы звучал жалобно и просяще.
— Тогда в пять. В пять ты еще будешь жив?
— Не факт, конечно… — протянул Меркулов.
— Ты уж расстарайся, пожалуйста. Ладно, до вечера, — и в трубке повисла тишина.
— Ого! Жизнь бьет ключом, и даже не всегда по голове! Значит, даром времени не теряем, приводим наш грандиозный план в исполнение? — Обручев оторвался от экрана компьютера и вопросительно посмотрел на друга.
— Тем, ну его к чертям собачьим, этот твой план! — словно от головной боли, досадливо сморщился Дмитрий. — Нашел чего вспомнить! Мы с Витюней были пьяные в хлам, вот и чудили. Неужели разговор двух нетрезвых людей можно воспринимать всерьез? — пожал плечами он и широко улыбнулся, ожидая, что Обручев поступит точно так же.
— Подожди, Дормидонт, — остановил его Артем, — при чем тут вспоминать или не вспоминать? Уговор есть уговор, и нечего здесь из себя строить рубаху-парня.
— Если у тебя горячее желание разорить меня в ресторане, я не против, — пошел на повторный круг Меркулов. — А что, получу зарплату, позову тебя и Витюню, и мы посидим, как в старые добрые времена, втроем, поболтаем. А всю эту гадость давай забудем. Знаешь, я как вспомню, у меня мурашки начинают по спине бегать, — сказал он и расстроенно вздохнул.
— О-о-о, как ты запел, птичка-кенар, — нарастяг проговорил Обручев, с удовольствием наблюдая за попытками бывшего сокурсника выбраться из приготовленной по его душу петли. — А совсем недавно генералом на белом коне гарцевал.
— Вот не думал, что ты такой. Как ты не можешь понять, дурья твоя башка, что у меня к этой женщине серьезное чувство? Знаешь, мне ровным счетом наплевать, кем я буду выглядеть в твоих глазах, но со Светланой поступать гадко я не намерен.
— Витюнь, ты тоже считаешь, что слово мужчины не стоит ни гроша? — Артем приторно сморщился и посмотрел на Голубева, который сидел за столом у окна и делал вид, что погружен в работу.
Неохотно оторвавшись от бумаг, он с укором взглянул на Артема. Больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое, отцепившись с этой треклятой историей. С досадой причмокнув губами, он жалобно попросил: