Столичная штучка

Дрёмова Ольга Валерьевна

Изо дня в день, скребя широченными лопатами по неровной поверхности исковерканного асфальта, дворники множили этажи лежалых сугробов, скрывая под ними ограды газонов, сгорбленные, полуразвалившиеся чугунные боковины скамеек сквера, обломанные почти до земли черные стволы сухой сирени.

Светлана стояла у стелы, напоминавшей не то раскрытый на ветру парус, не то хвост взмывшей в небо ракеты, и смотрела в ту сторону, откуда должна была показаться машина Дмитрия. Если бы не пронизывающий ветер, от прогулки можно было бы получить удовольствие,

но ледяные секущие струи, проникающие сквозь несколько слоев материи, портили всю картину. Застывшие до красноты пальцы рук горели под тонким слоем кожаных перчаток, а изящные подошвы итальянских сапог задубели на снегу настолько, что стали напоминать монолитную ледяную пластину. Наконец в потоке машин показалась знакомая изумрудная «девятка» и Светлана вздохнула с облегчением.

— Димушка, что случилось? Ты почему так долго добирался? Я думала, что превращусь в Снегурочку, до того замерзла, — она захлопнула дверку поплотнее и, сняв перчатки, подула на окоченевшие пальцы.

— Светик, ты в кого хочешь превращайся, ты мне всякая нравишься, только не в Снегурочку, — улыбнулся Дмитрий. Увидев удивленный взгляд Светланы, он со всей серьезностью, на которую был способен, добавил: — Снегурочка плохо закончила, раз — и испарилась. Я всегда эту сказку терпеть не мог. Ну скажи, за что наказывать бедных стариков, отнимая у них последнюю радость в жизни?

— Может, ты и прав, — улыбнулась она в ответ, — я об этом не задумывалась.

— Куда поедем? — Дима посмотрел на Светлану, ожидая ее решения.

Оправдываться за опоздание ему не хотелось. Можно было, конечно, свалить все на пробки, но врать не поворачивался язык, тем более что на дороге машин было не особенно много, а сказать правду он не решился бы ни за какие деньги. При одном воспоминании о сегодняшнем разговоре с Артемом становилось настолько гадко и мерзко, что хотелось вымыть руки.

— Мне все равно куда, решай сам, — Светлана раскрыла сумку и убрала в нее перчатки. — А вообще, Дим, можно особенно не мудрить, а просто поговорить в машине. У меня к тебе важное дело, только не знаю, с чего начать, — честно созналась она.

— Тогда начни с того, что тебе кажется самым важным. Если честно, ты меня заинтриговала, я даже не могу предположить, о чем пойдет речь, — Дмитрий подвинул какой-то рычажок, и обогреватель стал гудеть тише. — Посуди сама: взаймы ты не берешь, так?

— Так, — согласилась она с его доводом.

— Подарков не принимаешь. Так?

— Так, — от искреннего выражения недоумения, проступившего на лице Дмитрия, ей стало весело и легко. — Димочка, я хочу попросить тебя об одной услуге. Дело в том, что я уволилась из школы, — проговорила она и на какое-то мгновение остановилась.

— Какое счастье, — философски заметил он, — это необходимо отметить. И как же ты рассталась с таким доходным местом?

— С треском, — честно призналась она.

— И что теперь?

— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, —

сказала она, и Дмитрий заметил, что голос Светланы стал тише.

— Насколько я понимаю, тебе нужна новая работа, и я могу в этом поспособствовать?

— Точно, — кивнула она.

— Я бы с удовольствием, — Дмитрий вдруг нахмурился, и по его лицу пробежала тень, — но…

— Что «но»? — замерла Светлана.

— А как быть с твоим призванием, о котором ты столько говорила? — тихо спросил он и опустил пониже голову, чтобы спрятать глаза за опущенными ресницами. Разглядеть что-либо под таким слоем пушистых ресниц было абсолютно невозможно, и Светлана никак не могла решить, говорит Дмитрий серьезно или просто провоцирует ее.

— Дим? — она взяла рукой его подбородок, пытаясь приподнять голову повыше, но, поймав руками ее ладонь, он прижался к ней губами.

— А как же верность школе до гробовой доски, долг, совесть и прочая несущественная мелочь? — он оторвался на секунду от ее руки и заглянул в глаза.

Увидев, что в его глазах бегают веселые бесенята, Светлана укоризненно сложила губы:

— Так, Меркулов, значит, все это время ты надо мной смеялся?

— Ни единой секундочки, — замотал головой тот.

— Говори честно, ты поможешь?

— А ты сомневаешься? — он снова наклонился к ее руке. — Лично я — нет.

— Так я могу рассчитывать?

— Вне всяких сомнений.

— Дим, спасибо тебе большое, — благодарно проговорила она. Как бы случайно она пододвинулась к нему. — Я знала, что ты мне не откажешь.

— Разве с такими методами откажешь! — усмехнулся он. Боковым зрением Светлана видела, как глубоко вздохнул Дмитрий, пытаясь сдержаться, и она подумала, что была бы совсем не против, если бы он этого не делал.

* * *

— Что, вот так прямо и сказала, ловить нечего? — Козлова выкатила белки глаз и уставилась на Бубнову в упор. Ее волосы цвета переспелой вишни торчали ежиком, отсвечивая редкими ярко-морковными перьями, а губы, сложившиеся в удивленное сердечко, выпятились вперед.

— Ну да, так и сказала, — кивнула Бубнова, и на глазах ее снова выступили слезы. — Представляешь, старая грымза не поленилась дотащить свои дряхлые кости до нашей квартиры, лишь бы покрепче насолить. Если б ты знала, как я ненавижу всю эту распроклятую семейку! В возрасте этой полудохлой клячи порядочные люди уже думают о вечном, а этой заразе все неймется!

Ксюха хлюпнула отекшим носом и вытерла распухшие от слез глаза. Правда, маленькие узкие щелочки под бровями назвать глазами можно было с трудом, до того они были заплывшими и раздувшимися. Резкие малиновые пятна на скулах придавали ее внешности нездоровый вид, подчеркивая и чрезмерно утрируя недостатки, обычно умело скрываемые под толстым слоем импортной косметики. Теперь, когда на ней не было спасительного грима, все это вылезло наружу, делая лицо одутловатым и болезненно-студенистым.