Столкновение в Вихре (Reencounter in the Vortex)
Шрифт:
Терренс слегка нахмурился, и Чарльз подумал, что актер не станет отвечать на его вопрос, но, к своему удивлению, мужчина принял решение ответить, но перед этим хорошо подумав.
– Это ошибочная версия, которая у всех сложилась. Я отвечу Вам на этот вопрос, но надеюсь, что Вы это запомните и запишите, так как я не думаю, что буду вновь об этом говорить. Во-первых, я не могу отрицать, что мой интерес к театру был у меня в крови. Моя мать и я разделяем много разных вещей, но она не причастна к моему решению стать актером. На самом деле, она была здесь в Нью-Йорке, когда я принял решение покинуть Англию, но она даже примерно не знала о моих
Терренс сказал все это с пылкостью в голосе. Эллис смог догадаться, что эта тема была, несомненно, болезненной, и вызывала негодование у его собеседника.
– Вы хотите сказать, что в пятнадцать лет Вы приняли решение оставить отцовский дом и уехать в Нью-Йорк без поддержки родителей?
– спросил заинтригованный журналист, так как никогда не знал, что эта история была именно такой.
– Должен признаться, что мне пришлось продать автомобиль и лошадь, которую подарил мне мой отец, чтобы оплатить свое путешествие в Америку и прожить время, пока я не нашел работу, но Вы, в общем-то, все правильно сказали. Я все продал менее чем за двадцать четыре часа, упаковал свои вещи и уплыл на первом корабле, который отправлялся из Саутгемптона. Мне пришлось приобрести фальшивый паспорт, в котором мой возраст разрешал мне путешествовать без отца, что, кстати, не вызвало много трудностей. Это было просто.
– Но Вам, должно быть, было непросто, будучи таким молодым и привыкшим жить в роскоши, - предположил Чарльз.
Терренс ответил на комментарий репортера не сразу, как будто думая, до какой степени он мог рассказать свою историю журналисту.
– Я могу только сказать, что у меня был очень сильный мотив, чтобы действовать так импульсивно. Это было просто, вот только...
– он вновь замолчал, смотря в глаза репортеру.
– Эллис, запишите в Ваш репортаж следующее: я принял решение покинуть Англию, так как считал, что это было наилучшим для меня. Больше я не дам никаких комментариев... Но если Вы не будете делать никаких заметок, и помните историю той ночи, когда я был пьян и кое-что рассказал Вам, я могу рассказать то, что произошло на самом деле. Я полагаю также, что Вы человек чести, и то, что Вы сейчас услышите, не выйдет за пределы этой комнаты.
– У Вас есть мое слово, мистер Грандчестер, - ответил Чарльз, кладя свой блокнот на софу.
– Хорошо... Несмотря на то, что мои планы, несомненно, состояли в том, чтобы стать актером, как я всегда мечтал, не это заставило меня принять такое решение, - начал рассказывать юноша, - а желание защитить самого важного человека в моей жизни, и то, как в тот момент я думал, это решение было необходимым.
Эллис остался безмолвным перед ответом актера, думая, был ли это тот самый человек, о котором он рассказал ему 13 лет назад, когда они познакомились в баре Гарлема...
– Вы имеете в виду ту девушку, о которой Вы мне говорили... когда-то?
Терренс улыбнулся, и его глаза вновь заблестели.
Он помнил тот 1915 год, самый черный год во всей
Место было темным, и народу было мало, но те, кто находился там, были простыми рабочими. Был поздний вечер, и Чарльз Эллис, которому было 22 года, и который только начинал карьеру журналиста, пришел в этот бар с определенной мыслью - расслабиться, так как в тот день он был немного расстроен из-за неудавшегося интервью.
Оба юноши столкнулись при входе в бар, но, несмотря на проникшуюся друг к другу симпатию, они не обменялись и словом. Эллис пришел с другом, а Грандчестер был слишком поглощен своими мыслями и бутылкой виски, так что его не интересовало, что происходило вокруг.
Было уже достаточно поздно, и в баре почти никого не осталось, друг Эллиса уехал, и между двумя единственными посетителями того пустынного бара завязался разговор.
Эллис был не сильно пьян, так как пил медленно и в действительности выпил не слишком много за этот вечер, но было очевидно, что Грандчестер был полностью потерянным.
Молодой журналист рассчитывал поговорить с кем-нибудь. И его случайным собеседником оказался, ни больше ни меньше, театральное открытие года, который до настоящего момента никому не давал интервью, а сейчас был пьян и достаточно общителен!
– Как Вы думаете, почему я такой пьяный?
– спросил Терри заплетающимся голосом, не обращая внимания на свой сильно британский акцент, и Эллис сначала не мог понять, что он хотел сказать.
– Возможно, Вы расслабляетесь, - ответил журналист, стараясь запечатлеть в голове разговор с актером, чтобы вспомнить его позже. Он не мог достать свой блокнот и записывать туда все перед актером; так что он должен был запоминать все то, что было возможным.
– Расслабляюсь!.. Если бы... Если бы все было не так плохо!.. Но это моя вина.
– Почему Вы так говорите?
– Потому что я глупец, конечно же. Я аристократический болван... Но да... Очень достойно...
– сказал молодой актер, шутя сам с собой.
– Я Вас не понимаю.
– Есть одна вещь... Если ты встретил девушку, которая наполнила твое сердце музыкой, и твоя душа открывается настежь только от взгляда на нее..., что бы ты сделал?
– спросил юноша, изумляя Эллиса лиризмом своих слов, несмотря на его опьянение.
– Я полагаю, что это бы произошло, если бы я влюбился в нее... Тогда... я бы начал ухаживать за ней и добиваться, чтобы она осталась со мной навсегда.
– Очень хорошо! Хороший ответ... Он ставит тебя на два сантиметра вперед... Меня конечно. Вот что я имею в виду.
– Но...
– запнулся Эллис, сомневаясь, должен ли он оказывать давление на пьяного своими вопросами, - Вы только что сказали, что у Вас есть невеста, так?
– А-а... Моя невеста. Верно... Она самая нежная девушка, которую ты можешь себе представить... Я настолько жалок... Но она не хочет заставить мою душу вновь запеть внутри.
– Возможно, Вы найдете другую.