Стой, бабка, стой

Мак Иван

– Где они применялись?

– Без понятия. Формально, где угодно, где требуются триоды.

– Вы завершили эту работу?

– Нет. Меня отправили в тюрьму.

– По какому обвинению?

– По обвинению в сотрудничестве с инопланетянами-крыльвами.

– С кем-кем?

– С крыльвами. Если вы читали "Краткую Историю Галактики" Ирринга Рэка, то вы бы знали, кто это.

– Вас обвиняли в сотрудничестве с фантстическими персонажами?

– С реальными, а не фантастическими.

– Это означает, что эти самые крыльвы где-то

существуют, и их кто-то действительно встречал?

– Да, они существуют. И их встречали. Не только я, но и другие люди.

Вновь возник шум, но Татьяна теперь молчала.

– Вы можете сказать, как они выглядят?

– Будет проще, если вы возьмете названную мною книгу и прочитаете. Ничего существенного добавить к ней я не смогу, кроме моей уверенности, что там написана правда.

– Но как они выглядят, можете сказать?

– Как захотят. Они способны менять свой вид. Я этому свидетель.

– Он приходил к вам в разных видах или вы видели сами превращения?

– Я видел сами превращения.

– Вы знаете, что он делал здесь, на нашей планете?

– Жил.

– Просто жил? И все?

– И все. Можно сказать, шпионил. Полагаю, это выглядело не более, чем наша разведка в лесу у обезьян.

– Вы полагаете это в серьез?

– Да. И триод я не изобретал. Ирринг просто нарисовал схему, сказал, что она делает и исчез.

– То есть вы присвоили его открытие?

– Я не присваивал его открытия. Это открытие для него то же, что открытие из области открытия каменного топора для нас. А о том, что изобретение это не мое, знал каждый, кому не лень. Достаточно было бы прочитать мою книгу, где об этом написано.

– Ты писал, что увидел его во сне.
– Сказала Татьяна.

– Так меня просил сделать Ирринг, и я сделал. Он не хотел, что бы о нем знали.

– Тогда, почему вы говорите сейчас?

– Потому что его убили.

– Вы можете сказать, чем вы можете быть полезны для нас?
– Спросил командир базы.

– Не могу. Понятия не имею, чем вы занимаетесь. Подозреваю, что оружием, но моя наука к нему не имеет никакого отношения.

– Здесь вы ошибаетесь. Имеет и самое прямое.

Хана и Татьяну отправили назад, домой, если можно было назвать ту комнату домом. Она села рядом и обняла его.

– Ты не веришь? Да?
– Спросил он.

– Не знаю. Все это звучит как бред. Ты сам не чувствуешь?

– Я много чего сам не чувствую. Например, не чувствую, что должен помогать этим людям.

– Помогая им, ты поможешь быстрее закончить войну.

– Или подольше ее затянуть.
– Произнес Хан.

– Ты считаешь, что они не победят?

– Понятия не имею, кто победит! Я даже не знаю, кто с кем воюет, черт возьми! И за что!

– Хан, не горячись.
– Произнесла Татьяна.
– Не надо. Ты еще узнаешь. У нас здесь есть библиотека и там журналы и газеты почти все за много лет.

– Мне туда и не попасть.

– Попадешь. Вот увидишь, все будет нормально. Ну признают они тебя тихо помешаным,

и пусть! Сейчас все психи. Только не дергайся, Хан. Не бесись, иначе признают буйным.

– Думаешь, мне хорошо от этого?

– Я знаю, что плохо, Хан, знаю. Мне самой было плохо, когда мы уехали. Я сама не знала, куда себя девать и кому верить. Казалось, что весь мир рушится, что всему конец. Но все изменилось. Все...

Все изменилось. И Хан прошел через это. Ему дали самый простой допуск, дали время на изучение обстановки, на ознакомление о сделанных открытиях и решение вопроса, что он будет делать.

Первые дни в библиотеке он занимался только изучением истории. Самой войны. Он смотрел газеты, карты, вчитывался в сообщения о боях, об изменениях фронтов, о вступлении в строй новых видов оружия, которое развивалось с бешеной скоростью. Пушки, танки, самолеты. Когда-то Хан плохо верил в то, что подобное будет, а теперь это было. Война наносила неисчислимые раны. Самолеты бомбили города, хотя в сводках говорилось о военных заводах, мостах и других стратегических объектах. Но сами люди и есть самый важный стратегический объект...

Менялась и физика. Свершались открытия. Обнаруживались удивительные явления. Все это делалось на фоне войны, и большая часть людей работала именно в направлении совершенствования оружия. Создания более мощной взрывчатки или более твердого сплава.

Хан вспоминал, что было у Дэрса. В каких военных применениях потребовались бы эти самые лампы? Казалось, ни в каких. Связь, да, но чем были хуже обычные лампы? Тем, что новые можно уронить на пол не боясь? Может, это и имело значение, но почему на столько? Связисты же не шли в атаку, а бомбам и снарядам лампы не нужны.

Новое сообщение вырвало Хана из полузабытья. Вокруг царила почти паника. Люди только и говорили, что о новом оружии Тима Дэрса. Об огненных снарядах, что уходили на сотни и тысячи километров.

Новое оружие испытали на деле и огромный город, ничего не подозревавший о нападении подвергся удару новых снарядов. Огонь приходил с неба и обрушивался на мирные кварталы. Лишь несколько снарядов поразили военные объекты, а более сотни разрушили множество домов.

Налет повторился через два дня. Но на этот раз удар обрушился именно на военный завод. И вновь удары приходили с неба. Приходили никем не ограниченные и били по незащищенной территории. Против них не действовала ни авиация, ни ПВО. Они прилетали и убивали...

А Хан Ракид вновь оказался под вниманием местной контрразведки. Его вновь спрашивали о том, что он делал, что слышал. Но Хан не сумел добавить ничего существенного.

– Он же был там рабом.
– Произнесла Татьяна.
– Что он может вам сказать? Расположение его завода? Откуда ему знать?

Люди уже не отвечали и собирались уходить.

– Стоп-стоп-стоп...
– Заговорил Хан. Командир базы обернулся.

– Что?

– Либо я спятил, либо я знаю, где он находится.